Письмо на желтую подводную лодку

Юля Григорович демонстративно отказалась ужинать, заявив, что дурацкие мистические розыгрыши повлияли на ее хрупкую нервную систему, что она чувствует себя выжатой как лимон и совершенно потеряла аппетит. Наутро обнаружилось, что Юлино лицо и руки покрылись отвратительными красными пятнами. Такую частую и яркую сыпь невозможно было скрыть от окружающих, а восьмиклассницы, едва взглянув на нее, конечно же, сразу догадались, к чему это и отчего.

— Не подходи ко мне! А-а-а!!! — заорала, увидев недобрые знаки, Ира Лукьянова.

Остальные девчонки тут же бросились от бедной Юли врассыпную, как от зачумленной. Они подняли такой визг, что было слышно даже в комнате классной. Людмила Николаевна почти моментально отреагировала своим грозным появлением в девчоночьей спальне:

— Ну?! Что тут у вас опять происходит?! Почему я постоянно должна с вами нянчиться, как с маленькими?! Да-а-а… Этого только не хватало… Григорович, в медкабинет. Быстро и без возражений!

После срочного осмотра педиатра зараженную Юлю заперли в давно бездействующем карантинном боксе до выздоровления или до приезда родителей.

— Врачиха сказала, у нее ветряная оспа!!! — делая страшные глаза, вполголоса поведала остальным Лиза Орехова, которая, как мышка, подслушивала под дверью.

На минуту воцарилось скорбное молчание: тем, кто где-то слышал или читал о страшных эпидемиях, выкашивавших в прежние времена целые племена и народы, диагноз показался приговором.

— Оспа, да не та. Обыкновенная ветрянка, — спокойно объяснила Оля Штукарь, у которой бабушка была врачом. — Настоящая оспа давно побеждена, а ветрянкой почти все малыши болеют. Неприятно, но потом забудет, и следа не останется. В общем, пустяки — до свадьбы заживет…

— Ничего себе пустяки! И никакая это не ветрянка, — прерывающимся от страха голосом возразила Гуля. — Всем же ясно — это кара! В приписке так и сказано: кто проговорится, тот заболеет и умрет! Видели, как эта примерная болтушка сразу к Людмиле побежала? Вот и добегалась до красных волдырей…

— Ой, девочки! Я тут читала один рассказ о Красной Смерти — про чуму, — призналась Ира Лукьянова. — Жуть, там никто не выжил! А с Юлькой получается то же самое… Слушайте, надо поскорее сжечь эти платки, пока чума и до нас не добралась!

— Погодите, — возразила Оля, единственная из всех девчонок, кто еще не потерял присутствия духа. В послании говорилось: «есть шесть платков», но на рояле-то был всего один. А Эдгара По я еще в пятом классе читала. «Маска Красной Смерти» у него, пожалуй, самый страшный рассказ, но это ведь так, беллетристика.

— А что такое «бе-ле-три-сти-ка»?

— По-французски, кажется, «изящная словесность», а по-русски так говорят о несерьезной литературе или в тех случаях, когда авторские фантазии имеют мало общего с реальностью, — растолковала Оля Штукарь.

Однако явление остальных меченых платков не заставило себя долго ждать. В тот же вечер второй точно такой же меченный косым крестом знак внимания «мистической силы» — белый в мелкий голубой цветочек — обнаружился в верхнем ящике тумбочки безобидной молчуньи Марины. Утром роковой сюрприз был преподнесен девочке с глазами на мокром месте — Лизе Ореховой: платок оказался в этюднике прикрепленным кнопками к планшету. Затем стильная модница Карина перед сном вынула из кармашка своего махрового халатика какой-то кусок ткани и в ужасе отбросила от себя, увидев, как в полумраке зеленовато мерцает четкий четырехконечный крест на очередном батистовом носовом платочке. «Четвертый», — только и успела отметить про себя Карина, как в другом углу девчоночьей спальни, точно наступив на змею, взвизгнул кто-то из восьмиклассниц: «Ой, и у меня тоже! Подушку приподняла, а оттуда — свет!»

Все это выглядело совсем не смешно и все меньше походило на чье-то безобидное озорство и «беллетристику».

Следующий день выдался погожим — солнечным, но не жарким, а именно теплым. Не парило, а от этого меньше чувствовалась влажность, и главное — в воздухе не было марева, мешавшего на пленэре юным художникам. Они настроились на живопись: выдавив из общих тюбиков краски, все заранее подготовили палитры к работе. Вот только день начался с нового неприятного происшествия. Перед очередным занятием Евгений Александрович объяснил суть нового задания:

— Итак, мы все сделали трехплановый рисунок. Предлагаю теперь, так как погода располагает к тому, чтобы живопись получилась прозрачно-воздушная, писать в технике а-ля прима, то есть сразу, в один сеанс. А затем, когда подсохнет, уже лессировкой мы будем прописывать детали первого и второго плана… Все подготовились? Задание осложняется тем, что работать будем на время. Тот, кто справится с творческой задачей раньше остальных, получит в результате дополнительную пятерку.