Письмо офицера

– Нет, ничего. Стандартное построение для атаки. Мы начали наступление, первыми не стреляли, просто понемногу приближались к афганскому лагерю. Когда с их стороны послышались первые выстрелы, перешли в открытое нападение.

– Поручика Милославского во время боя не видели?

– Никак нет. До начала нападения он был в правом фланге, неподалеку от командира. Быть может, он знает больше.

Вытащив из внутреннего кармана сюртука блокнот, Виктор просмотрел вложенный в него список. Элен внимательно наблюдала за каждым его движением.

– Раз так, будьте любезны, подскажите его имя.

– Гордей Михайлович Вересков, – медленно проговорил Чухнов. – Он в те годы подполковником был. Если кто-то и знает больше, то только он.

Виктор кивнул, поднялся, подал руку Элен и вместе с хозяином дома вышел в переднюю, но у самых дверей обернулся. Тимофей Пантелеевич вопросительно поднял бровь.

– Прошу прощения за такой вопрос, но во время вашей службы в Закаспийской области никто из военнослужащих не был замечен за контактами с афганцами или англичанами?

– Да бог с вами! Мы их старались лишний раз не провоцировать, чтобы миром все обошлось. Разумеется, встречались отдельные ребята, которые хотели действительно повоевать, но это так, молодчики, головы горячие. Хотя и товарищ генерал, когда узнал об отказе афганцев увести свои войска, в ярость пришел. Но чтобы вот так в открытую кто-то с противоположной стороной общался кроме послов – я о таком точно не слышал.

– Благодарю вас за уделенное нам время. Честь имею.

Стоило им оказаться на улице, как Элен вздохнула с облегчением. В ярких глазах ее, однако, сквозило отчаяние наравне с усталостью.

– Это уже третий свидетель, и все впустую, – как-то обреченно заметила она, чем заставила его тайком улыбнуться. – Думаете, отец зря все это затеял?

– Думаю, для его подозрений есть все основания.

– Если позволите… – Элен запнулась, как если бы не желала знать ответ. – Ваш вопрос о том, где был поручик во время боя. Думаете, он погиб не от вражеской пули?

– Все же в наблюдательности и логике вам не откажешь. – Виктор усмехнулся. – Скорее я допускаю возможность того, что поручик не просто погиб во время боя. Если его рассказ об убийстве правдив, убийца мог знать о свидетеле и избавиться от него. Полномасштабный бой – идеальная обстановка для сокрытия убийства.

– В таком случае, к чему были расспросы о связях солдат с вражескими силами?

– У меня есть кое-какие мысли на этот счет, но, если позволите, я пока оставлю их при себе. Нужно все хорошенько проверить. Так что не стоит так отчаиваться, Елена Павловна.

– Мне впору брать с вас пример. Вы помогаете мне уже второй день подряд и не расстраиваетесь из-за неудач, а мне хочется кричать от собственной беспомощности.

– Вы можете быть какой угодно, Елена Павловна, но никак не беспомощной.

Он пожалел о сказанном сразу, лишь заметив немой вопрос в ее взгляде. Виктор улыбнулся уголками губ, словно извинялся, и поторопился окликнуть свободную пролетку. Элен, не проронив ни слова, села в экипаж.

– Поезжайте домой и отдохните. Я пока просмотрю бумаги из архива, если что-то найду, вам сообщу.

Смерив его странным пронзительным взглядом, она кивнула немного смущенно, назвала кучеру адрес и отвернулась. Пролетка медленно заскользила по мостовой.

Глядя ей вслед, Виктор неожиданно для себя почувствовал сожаление.

Безусловно, его приводили в восторг бесстрашие, неравнодушие и отзывчивость этой девушки. Он находил ее не просто умной, хорошо образованной и невероятно красивой, но также удивительно открытой и мудрой, что для ее возраста было сродни какому-то чуду. Вместе с тем он настолько привык беспокоиться о ней, что мысли о собственной привязанности и даже симпатии стали посещать его с завидным постоянством, что в свою очередь повергало его в смятение.

Ему вдруг вспомнились понимающие глаза Ильи Алексеевича, как внимательно тот слушал его, когда он передавал приглашение на ужин. Так, словно все прекрасно знал и ждал, когда это осознание придет и к нему, к Виктору. Тем же взглядом несколько недель назад на него смотрел и Роман Аркадьевич в Царском селе.

Им обоим было невдомек, что он сам все осознал еще прошедшей зимой.

Пожалуй, он и впрямь хотел бы сказать ей больше – куда больше, чем позволяли приличия и то общение, что сложилось между ними. Именно этот факт и заставлял его сожалеть всякий раз, как наступала пора прощаться.

По возвращении в департамент его встретил курьер. Важно вручив пакет из плотной бумаги, совсем молодой парнишка отдал честь и поспешил удалиться, оставив Виктора в удивлении смотреть ему вслед.

Поднявшись к себе, он хотел было заглянуть к Илье Алексеевичу, но передумал и развернул полученные бумаги. Туго перетянутая лентой папка легла на стол, зашипела, зажигаясь, настольная лампа.

Незасекреченной информации о бое на Кушке было не так много. Множество отчетов рассказывали в общих чертах о предпринятых боевых действиях и им предшествующих событиях. Выдержки из свидетельских показаний дополняли картину, длинный отчет самого генерала венчал весь рассказ.