Письмо психологу. Способы понять себя

Что видно, что следует из этого списка? О, не так уж и мало.

Во-первых, письма, будь они хоть психологу-призраку, хоть кому угодно, все равно больше подчиняются эпистолярным законам, чем каким бы то ни было еще. Законы стары как мир, и наши авторы были бы удивлены, узнав, что большинство их посланий писано по канонам, заданным и изученным давным-давно. Разве что SMS выбиваются – тут поработали технологии.

Во-вторых, в половине наших жанров присутствует и даже преобладает потребность «высказаться». Казалось бы, между «монологом-причитанием», «хроникой» и «отчетом о достижениях» мало общего, но одна существенная черта налицо: важно сказать свое. Так нам казалось с самого начала, и более внимательный анализ это подтверждает. Ведь и те, кто возмущался, что, мол, писали, а им не ответили, получали любезное и правдивое напоминание о том, что выбирается четыре письма из сотни, но все равно чувствовали себя задетыми, отвергнутыми. На мой взгляд, это один мотив, одна потребность – в признании, внимании, подтверждении того, что автор и его проблема важны.

Много лет назад мне доводилось бывать на прямых эфирах радиостанции «Свобода» – тогда водилась там славная программа Татьяны Ткачук «Личное дело». Гостей в студии бывало когда двое, когда трое – на разные темы звали разных людей. Сиживали мы за круглым студийным столом и с ветеринаром, и со священником, и с пластическими хирургами – ну и с коллегами, конечно.

За пять лет ни один звонок в студию не был настоящим вопросом, он только его изображал: «Здравствуйте, у меня вопрос к отцу Григорию. Отец Григорий, вот вы говорите, что <…>. А я считаю, что все дело в дошкольном воспитании, просто мало хороших детских садиков! Вот у нас в городе их всего три…» (Дальше следует описание трех садиков и их несовершенств – пока не прервет ведущая.)

Гости программы, будь они хоть сто раз эксперты, – всего лишь повод для высказывания. Если угодно, наша работа состояла в том, чтобы разогреть аудиторию и дать ей законные основания для горячих монологов о своем.

Люди звонили разные, но за пять лет уже можно было понять: в жизни их катастрофически недослушивают – возможно, с самого детства. «Эксперт» выслушать обязан, таковы правила игры. А его ответ, возможно, чем-то интересен другим слушателям – но дозвонившемуся не только не нужен, а даже как бы мешает: я в эфире, меня слушают, и уж я скажу!

Когда запрашивается ответ психолога, то отношение к этому еще более двойственное. С одной стороны, он как бы обязан знать все и «читать в душах» даже тогда, когда души ему в этом не помогают.

С другой – как хорошо, когда психолог советует какую-нибудь глупость или что-нибудь невыполнимое! Для многих людей важна уверенность в том, что никто не может являться экспертом в их жизни. Это похоже на разговор в поликлинике: «Ну что врач сказал?» – «А, да что они могут сказать!..» (Менять врачей или поликлинику никто при этом не собирается – «везде одно и то же».)

Очень, очень важно сказать свое, а вот надежды быть услышанным и тем более понятым – ее куда меньше. И это говорит о мире, в котором живут наши авторы. Точнее – о том, как они себе представляют мир, в котором живут.

Второе, что бросается в глаза, – противоречие между верой в то, что «среда и обстоятельства определяют все» (с родителями не повезло, в нашем городе нет ничего, в моем возрасте работу не поменяешь), и идеей «кузнеца своего счастья». Авторы «хроник» и «монологов» верят в обстоятельства непреодолимой силы, авторы «отчетов о достижениях», «жалоб в инстанции», «работ над ошибками» – в столь же непреодолимых себя. Странным образом в нашем материале обе эти крайности уживаются.

Но вот зона дифференцированного видения – на что влияю, а на что нет; что принять, а что изменить; на что готов или не готов – мала. А ведь именно эта зона создает пресловутую «работу над собой», придает ей смысл. Как будто привычная система убеждений не переосмысливается, редко проверяется на соответствие реальности. Огромное количество обобщений-скрижалей оформляют пейзажи и интерьеры, в которых живут и действуют наши авторы…