Письмо психологу. Способы понять себя

Не могу ее забыть, как мне поступить?

Меня раздражают полные мужчины, это проблема?

Что-то мне эти вопросы напоминают, где-то я такое видела…

Ну да, конечно: это как раз то, что оставляют от любого письма в журнале, даже какое-то специальное название для этого существует, КОНЕЧНО, появление этого типа писем связано с тем, что в журнале публикуется одна строчка – и именно та, в которой есть вопрос. И наши читатели, пролистывая журнал на бегу, подумали, что другие именно так и пишут. Выяснить и тем более доказать это невозможно, но какое печальное недоразумение! Люди поступили со своим вопросом именно так, как с любыми другими поступает редакция журнала – и попали в «неотвечаемые»…

«Извращенцы» наши в точности такие же, как знакомые всем колл-центрам «ночные психи», монотонно и с большими подробностями бормочущие в трубку про то, как и кого они имели, имеют или могли бы – то есть в реальности не могли бы – иметь. Любой канал коммуникации, где можно остаться анонимным, притягивает некоторое количество людей с такими проблемами, с ними разговаривают – вернее, не разговаривают – и риелторы, и службы телефонной поддержки, и уж конечно «телефон доверия». Если оставить в стороне всякие сексологические тонкости, в этих текстах, в особенности у молодых, поражает сходство с абсолютно «проходными» письмами о том, «как необычно у меня это было».

Что угодно, ибо ключевые слова «у меня».

Схема примерно такова.

Я работаю там-то, и у нас там есть одна девочка (мальчик). У нее (него) имеется грудь (попа, ноги, другие анатомические детали). Я вчера потрогал ее за…, а она (он)…. И тогда мне захотелось… А потом расхотелось… А потом опять захотелось так-то и так-то… Я часто фантазирую, как я … … и чтобы она … …. Может это быть потому, что в детстве меня купали в корыте, или я от природы очень необычный?

«О девичьем» по той же схеме.

У меня вчера был секс с молодым человеком, и он не говорил ничего. Меня устраивает моя внешность, и я слежу за собой, но он хочет со мной спать молча, а я не хочу. Я спросила, нравится ли ему моя грудь (ноги, попа, другие анатомические детали), а он не ответил… И тогда мне расхотелось… А потом опять захотелось… У меня красивые уши (пятки, мизинцы), мальчики балдеют от моих волос (пупка, локтей), но я хочу этого молодого человека!!! Это может быть из-за того, что я наблюдала секс родителей в 14 лет, или я просто такая от природы???

Дуэт этих молодых голосов звучал бы так: «Пусть весь мир знает, что я ужасно сексуален (меня хотят все-все-все). Мне можно то, что нельзя другим (мне можно демонстрировать свое красивое тело, а мужчины пусть облизываются и говорят о нем). Секс – это лучший в мире повод для самоутверждения!!!»

«Реплика в сторону»: скажите мне, что со мной все в порядке и мои предпочтения и фантазии имеют объяснение, у меня часто бывает ощущение, что со мной что-то не так. И мне совсем не с кем про это поговорить.

Такие письма – что дозволенные, что недозволенные – были бы по-своему забавны, но при ближайшем рассмотрении начинаешь видеть в них и другое. Молодые люди обоих полов в реальной жизни не слишком успешны, перспектив особенных не наблюдается, с коммуникацией тоже как-то не очень – сексуализация жизни в целом действительно работает как психологическая защита. И на здоровье, пусть работает.

Не оказалось в письмах, не дозволенных цензурой, ни скелетов, ни сокровищ…

Глава 4. По следам одного сюжета (наброски на полях)

Был когда-то такой советский журналистский штамп: «за каждым письмом – человеческая судьба». Это из времен, когда «дорогая редакция» на свой лад эти судьбы если не вершила, то могла помочь или помешать, опозорить или восславить. Но я не об этом, приключения «четвертой власти» – не моя тема.

Я о том, что за каждым письмом гораздо больше, чем так называемая «человеческая судьба». Особенно если под «судьбой» понимается сюжет. Сюжет, story – это важно, но за этим ходят в кино и книжные лавки. Лет пятьдесят назад в моей семье жила чудесная женщина Марья Павловна Мочалова, бабушкина домработница из владимирских крестьян. Марьпална – светлая ей память – была проста до святости, добра и работяща, а единственным ее крошечным пороком была страсть к телепередачам.

Посмотрев «постановку», она любила рассказать сюжет. Мои домашние закусывали губы до крови, чтобы смешочками не обидеть добрую нашу Марьпалну, но удержаться было непросто. Для полноты картины добавлю, что рассказчица сильно окала, как и положено в ее родной деревне Топорищево. Вот, к примеру…

Жила одна, молодая, красивая, обеспеченная. Муж у ней был, постарше. Сошлась с одним, с офицером. Ну, под поезд и бросилась («Анна Каренина»).

Жила одна, молодая, красивая, обеспеченная. Муж у ней был, черномазый. Ну, он ее и порешил («Отелло»).

Жила одна, молодая, красивая, обеспеченная. Сошлась с одним, тоже молодой. А родители против были. Ну, они друг друга и порешили («Ромео и Джульетта»).