Письмо. Серия «Другая сторона»

На гараже блики солнца через крону, красивая светотеневая рябь. Меня с раннего детства завораживала игра света и тени древесной листвы. Я снимал бликовые панно на папин старенький Зенит, потом на любимый плёночный Пентакс, а потом были мыльницы, цифровики, даже плёнка средний формат ненадолго. Телефон! Снимал ещё Нокией 5810, самое сложное было вытащить оттуда фото, потом возникли смартфоны, беззеркалки. Лечебная светотень возвращала меня к жизни, собирала из серых пятен моей расползающейся души искру, которая успевала тлеть ещё какое-то время до следующей спонтанной спасительной фотосъёмки. И сейчас оно меня собрало. Полулёжа я наблюдал, как внутренняя мозаика, перекручиваясь, складывала разные узоры, одинаково красивые и причудливые, лепилась из событий, ожиданий, из прошлого. Из будущего, настоящего, из несуществующего параллельного. Обнимая чашку, я парил в гамаке. Плыл в воздухе, имея ковёр-самолёт из верёвок, брезента и одеяла. Новый для меня вкус печали вытек из щелей моей потрескавшейся души, печаль-предчувствие, мне было свойственно предупреждать события эмоциями, а не наоборот, как у всех. Предвестники. Так я называл их. Предвестники – преждевременные схватки у беременной женщины. И я часто довременно проживал предстоящее с его волнами движений и чувств, и с полным отсутствием фактов. Волны упреждения, предвестники были теми схватками, что настраивали меня сразиться с грядущим, с демонами предстоящей боли, страха, поражения. Готовили они так, что вначале ломали меня, а после собирали в нужную форму.

*

Ласково руки воздуха, принимая форму ветра, касаются моего лица, рассыпают сверху листья, осень скоро. Кот забрался мне на живот, я опять задремал. Проснулся, рука сжимала единорога за ручку, чай был допит, оставался один холодный, ледяной глоток, пара мошек плавало у дна. Этот глоток вернул меня в реальность, какой она распласталась между солнцем, желтизной увядания листьев и цветов, стенами, оградой, рекой, садом и лесом. Я не хотел вставать. Вязкие сны тянули меня обратно – улечься, поджать колени, обнять одеяло, оставаться недвижным, в покое. В такие дни осень уверенно наступает каждый день, каждый час, заметно меняются вид, состояние, воздух, запах, мысли, длина теней и то, что хочется в оставшееся световое время делать. Холодало. Я начал подниматься, качнулся гамак и я полетел кувырком в траву, но не приложился, а взлетел ввысь, мазнув лицом по дикой зелени, подорожнику и белой «кашке». Галиум верум вездесущий застрял у меня и между пальцами, остался в руках, ухвативших что смогли.

В этот раз так легко не обошлось. Меня больно крутануло в воздухе, как штопором открывали бутылку, чуть не переломало кости, затрещали суставы, было ощущение, что сейчас вывернет с мясом, но вывернуло только меня прямо на траву. Упал я лицом прямо в свою блевотину, оттолкнулся руками. И вот меня поднимает и крутит снова. Я не паникую, нет, я просто жду, когда всё это закончится, обычно я пугаюсь именно так. Меня обернуло ещё пару раз, морская болезнь у меня всегда была и сейчас она проявила себя целиком на траву. Единорога крутило вместе со мной, рядом. Я его не держал, чашку раскрошило и черепки упали снегом в грязь, созданную мной. В голове гудел гонг, вместо голоса мне это понравилось меньше, я был готов на всё к концу соковыжималки. Меня резко поставило на ноги, я опрокинулся на них, как неваляшка. Была такая игрушка – Ванька-встанька, я застал только один экземпляр прямо вот здесь, в этом доме, на этой поляне. Бабушка показала мне его, грязного, а теперь это я, я тот Ванька Встанька. Ноги стали чугунно тяжёлыми, они вросли в землю, а за шею будто кто-то потянул. Внутри пустота. Я покачался на ступнях некоторое время и устремился внутрь дома.

Попал прямо в дом к мальчишке. В тетрадке я прочитал, что его звали Бобби. Бобби. Странное имя для наших широт, я иду, Бобби. Где там у тебя ванная? Семья Бобби шумела наверху, я забежал и закрылся в ванной внизу. Мне было плевать на присутствие людей. Я ополоснул футболку прямо под краном и надел на себя мокрую. Рубашку почистил влажной рукой, ничего, пусть высохнет. Отряхиваю брюки, смотрю в зеркало и вижу синие круги вокруг глаз. Эй, ты кто? Ты ужасен! Прислушался под дверью, никого. Похоже, что все наверху. Я не боялся, что меня поймают, мне всё ещё казалось, что произошедшее не настоящее и этого на самом деле в реальной жизни не происходит. Приоткрыл, шагнул и тут же в сторону, в гараж. Очнулся уже в своём гараже. На полу. Это выглядело так, будто просыпаешься ото сна, резко, хлопком, испугавшись.

*