Питер - Москва. Схватка за Россию

Интересы Керенского совпали с чаяниями советских деятелей, желавших выдавить из правительства Гучкова. С другой стороны, «звездная палата» была вынуждена считаться с растущей популярностью Керенского, а потому демонстрировала единение с ним. Ф. Степун тонко заметил, что, по мере того как исполком «обретал власть над самим собой и Советом, он терял всякую власть над массами»[943]. Керенский постепенно приобретал статус народного трибуна, кумира масс. Недолгое противостояние с «империалистическими» министрами, как в те дни называли Гучкова и Милюкова, завершилось блистательной победой Керенского, что символизировало победу молодых сил над старой политической традицией.

Отставка Гучкова и Милюкова открывала новые политические горизонты не только перед министром юстиции, но и перед «звездной палатой». Однако если Керенский, подогреваемый группой «младотурков», стремился к властным вершинам, то советские лидеры с немалыми сомнениями вступали на правительственную ниву. Реальная ответственность представлялась менее приятной, нежели присмотр за властью со стороны. Поэтому решение о работе Совета в составе Временного правительства было принято не с первого раза. Результаты первоначального голосования были такими: 22 – за, 23 – против, 8 – воздержались[944]. Весьма примечательно, что уже на следующий день военные «младотурки» взяли на себя роль агитаторов, призывающих лидеров социалистических партий войти во власть. 30 апреля 1917 года группа офицеров во главе с Г.А. Якубовичем посетила исполком. Они выражали возмущение демонстративным уходом Гучкова, поскольку это могло вызвать отставку командующих отдельными фронтами, что было явно нежелательно. Единственным способом предотвратить разложение армии Якубович и офицеры считали укрепление власти посредством участия в правительстве советских представителей[945]; они пришли со специальной миссией: убедить социалистов сделать этот шаг. Именно этого с нетерпением ожидал их новый патрон. Вообще складывается ощущение, что если бы не стойкое желание Керенского, то члены «звездной палаты» вполне могли воздержаться от такого скорого вхождения в правительство. Прежний формат, в котором они добросовестно играли определенную роль, их, похоже, вполне устраивал. Не устраивало это Керенского и его военных соратников, продавливавших новую конструкцию власти, в рамках которой они собирались построить свое блистательное политическое будущее. С первых дней водворения Керенского в Военном и морском министерстве «младотурки» оккупировали там все ключевые посты. Помимо Керенского в правительство от социалистов вошли М.И. Скобелев (министр труда), В.М. Чернов (министр земледелия), А.В. Пешехонов (министр продовольствия), B.Н. Переверзев (министр юстиции), И.Г. Церетели (министр почт и телеграфа)[946].

В военной сфере происходило утверждение концепции солдата-гражданина, отношения которого с офицерами строятся не на механическом исполнении приказаний, а на солидарных началах. Эта концепция стала стержнем политики А.Ф. Керенского и его сподвижников. Все, кто не разделяли провозглашенных принципов, объявлялись не соответствующими духу революционного времени и должны были уступить место новым кадрам. В критической зоне сразу оказался Верховный главнокомандующий М.В. Алексеев, назначенный на этот пост при поддержке своего давнего соратника Гучкова. Совет относился к ставке с неизменным пренебрежением. Здесь постоянно напоминали: Алексеев, этот генерал:

«служивший старому режиму, забыл, что он не затем оставлен на посту Верховного главнокомандующего, чтобы противодействовать политике революционного правительства, а затем – и исключительно затем, – чтобы служить этому правительству, пока оно считает его полезным на данном посту»[947].