Питер Пэн и Венди. Дети воды. Ветер в ивах

А Том тем временем быстро-быстро собирал полевые цветы. Ирландка помогала ему и даже показала, как их связать, чтобы получился букетик. Но тут Том заметил, что хозяин его умывается, и застыл на месте с разинутым ртом. А когда Граймс кончил, Том выпалил:

– Ой, хозяин, я никогда такого не видел!

– И не увидишь. Не чистота меня волнует, а прохлада. Я не какой-нибудь шахтеришка, который вывозится так, что каждую неделю ему приходится умываться.

– Нельзя ли и мне подойти и окунуть голову в воду? – спросил бедняжка Том. – Наверное, это так же приятно, как сунуть голову под струю из колонки, к тому же здесь нет полицейских.

– А ну топай! – рявкнул Граймс. – К чему тебе умываться? Ты же не напивался так, как я, и голова у тебя не трещит!

– Подумаешь! – отвечал Том.

И он помчался к ручью и стал умываться.

Граймс и так уже был обозлён, ведь женщина предпочла его обществу Тома. Поэтому он кинулся за мальчиком с ругательствами, схватил его за шиворот и стал колотить.

– Неужели тебе не совестно, Томас Граймс? – вскричала ирландка.

Граймс на секунду замер, поражённый тем, что она знает его имя, но тут же ответил:

– Нет, ни сейчас, ни когда-либо, – и продолжал колотить Тома.

– Заметно. Если бы ты хоть раз в жизни устыдился, ты давно бы уже пошёл в Вендейл.

– Что знаешь ты про Вендейл? – заорал Граймс, не выпуская Тома.

– Всё. Я знаю даже, что случилось в Олдермирской роще почти два года назад, в Мартынов день в ноябре.

– Ну да? – завопил Граймс.

Он бросил Тома, перебрался через изгородь и оказался лицом к лицу с женщиной. Том думал, что Граймс её ударит. Но нет, уж очень смелый у неё был вид.

– Да, я там была, – спокойно произнесла она.

Выругавшись, Граймс вдруг сказал:

– Что-то ты не похожа на ирландку.

– Не важно, кто я. Я видела то, что видела, и, если ты ещё раз ударишь мальчика, я расскажу всё, что знаю.

Похоже было, что Граймс здорово испугался. Он тут же молча уселся на ослика и позвал Тома.

– Стойте! – молвила женщина. – Мы ещё свидимся с вами, и вот что я скажу вам обоим: кто к чистоте стремится, чистым будет, а кто в грязи погряз, тот грязным и останется. Помните!

Она повернулась и пошла прочь по лугу. Граймс постоял немного, как если бы его стукнули. Потом он кинулся за ней с воплем:

– Стой, вернись!

Но на лугу никого не было.

Не спряталась ли она? Да нет, там негде спрятаться. Всё же Граймс поискал её вокруг, да и Том тоже, он был удивлён не меньше Граймса. Но как они ни искали, её и след простыл.

Граймс вернулся к своему ослу, и видно было, что он напуган. Он молча тронулся в путь, попыхивая свеженабитой трубкой, и даже не вспоминал про Тома.

Пройдя ещё мили три и ещё чуть-чуть, они добрались до ворот Усадьбы.

Да, шикарные были ворота, все из железа, рядом домик привратника, по бокам каменные столбы, и на каждом – жуткое страшилище, с клыками, рогами и хвостом, эти штуки украшали щиты, которые прикрывали в бою предков сэра Джона во времена Алой и Белой роз. В предусмотрительности им не откажешь, ведь стоило врагам завидеть таких страшилищ, как они тут же пускались наутёк.

Граймс позвонил в колокольчик, и тотчас у ворот появился привратник.

– Меня предупредили о твоём приходе, – сказал он, открывая ворота. – Иди вперёд по аллее, да смотри, чтобы при выходе я не обнаружил у тебя зайца или кролика из наших угодий, уж меня ты не обманешь, так и знай.

– Разве что положу его в мешок с сажей, – пошутил Граймс, и они оба рассмеялись.

– Ну, коли ты такой умный, лучше уж я провожу вас до дома, – решил привратник.

– Давай-давай, ведь за охрану дичи тебе деньги платят, а не мне.

И привратник пошёл вместе с ними. К изумлению Тома, они с Граймсом всю дорогу шутили и смеялись.

Сначала они чуть ли не милю шли по липовой аллее, и один раз Том, весь дрожа от страха и восторга, заметил оленя, дремавшего среди папоротника. Никогда ещё Тому не приходилось видеть такие огромные деревья, и, взглянув вверх, он решил, что само голубое небо отдыхает на их кронах. Но сильнее всего его озадачил какой-то непонятный не то шорох, не то шёпот, сопровождавший их по пути, так что наконец Том набрался храбрости и спросил у привратника, в чём тут дело.

Говорил Том очень вежливо и на всякий случай именовал привратника «сэр», это очень понравилось слуге, и тот объяснил мальчику, что в цветах липы гудят пчёлы.

– А что такое пчёлы? – спросил Том.

– Они делают мёд.

– А что такое мёд? – спросил снова Том, но тут Граймс фыркнул:

– Заткнись!

– Ничего, – вмешался привратник, – он вежливый парень, да ненадолго его хватит, если он останется при тебе.

Граймс расхохотался, решив, что это комплимент.

– Хотел бы и я быть привратником, – сказал Том, – тогда я жил бы в таком же прекрасном месте, носил бы такие же брюки и свисток, как у вас.

Привратник рассмеялся: он-то был достаточно добр.

Ну вот они подошли ещё к одним большим железным воротам перед домом, и Том уставился на цветущие рододендроны и азалии, а потом на особняк. Сколько же в нём труб, и давно ли построен дом, и как звали того, кто его построил, и сколько же ему заплатили?