Питер Пэн и Венди. Дети воды. Ветер в ивах

Ему очень хотелось залезть в шкатулку, но он боялся; а залезть туда ему хотелось всё сильнее и сильнее, и он стал бояться всё меньше; он дошёл до того, что стал и наяву грезить о лакомствах, и тогда он перестал бояться совсем. Как-то ночью, когда все дети уснули, он выбрался из постели, залез в расщелину, и смотри-ка – шкатулка оказалась раскрытой!

Увидев столько там всего, он ужасно испугался и стал жалеть, что забрался сюда; а потом он решил, что потрогает одну… а потом – что лизнёт одну… а потом – что съест одну… а потом две… три… четыре конфеты; а потом он подумал, что с ним будет, если его застанут за этим занятием, и стал быстро-быстро запихивать леденцы в рот, так быстро, что не чувствовал вкуса и не получал никакого удовольствия; а потом его замутило, и он решил съесть одну последнюю… и ещё одну… и так съел всё.

И всё это время миссис Воздаяние стояла у него за спиной.

Она сняла очки, чтобы хуже видеть; ей было очень жаль Тома, и брови у неё загнулись вверх, а глаза так расширились, что могли бы вместить в себя все печали света; по щекам её текли крупные слёзы.

– Ах ты, бедняжка! – прошептала она. – Ты такой же, как все!

Но Том её не услышал.

Она промолчала и на другой день, когда Том подошёл к ней за своей конфетой вместе со всеми, весь дрожа от страха, она просто дала ему леденец. А он-то боялся, что она раскроет шкатулку и увидит, что там пусто!

Но когда фея посмотрела ему в глаза, он затрясся, как листок на ветру, – и промолчал. Она дала ему леденец, и он решил, что она ничего не заметила.

Однако стоило ему лизнуть лакомство, как его замутило, он убежал ото всех, и целую неделю потом ему было плохо.

Вот снова настал день, когда старая дама угощала всех детей сладостями, и снова Том подошёл к ней вместе со всеми, и снова она посмотрела ему в глаза – и снова он промолчал. Глаза её наполнились слезами, но она ничего не сказала. Надо тебе знать, что Том и видеть не мог сладкое, но всё же взял свою долю.

А потом появилась миссис Поощрение, и Том думал, что она обнимет и поцелует его, но она строго сказала:

– Я не могу тебя обнять, ты весь такой колючий и жёсткий!

И тут Том впервые заметил, что он стал колючим, как морской ёж!

Что было делать? Том убежал, спрятался в какую-то норку и разрыдался. Никто не жалел его, никто не хотел с ним играть, и он прекрасно знал почему.

Он чувствовал себя очень несчастным всю неделю. И вот когда уродливая фея снова пришла со своими леденцами и снова посмотрела ему в глаза, он понял, что не в силах больше это выносить, и закричал:

– Я не хочу леденцов, я их видеть не могу!

А потом он расплакался и рассказал фее всё, что натворил.

Он весь дрожал, ожидая наказания. Но она обняла и поцеловала его, это было не особенно приятно, потому что подбородок у неё кололся, как у мужчины (или у очень старой женщины). Но Тому так долго было плохо, что он очень обрадовался: уж лучше пусть тебя поцелует старая уродливая колючая фея, чем совсем-совсем никто.

– Конечно, я прощаю тебя, малыш, – сказала она, – я всегда прощаю тех, кто сознаётся.

– Значит, вы избавите меня от этих ужасных колючек?

– Увы! Ты сам их заработал, придётся самому и избавляться.

– А как? – И Том снова расплакался.

– Наверное, тебе пора начать учиться, найду-ка я тебе учительницу, а уж она научит тебя, как избавиться от колючек.

Тома очень напугали слова об учительнице, он думал, что придёт ещё одна старушка с розгами или дубинкой. Но, может быть, ему достанется какая-нибудь старушка получше, вроде той, что жила в Вендейле?

Что же ты думаешь? Вскоре фея явилась перед ним, ведя за руку симпатичную девочку с длинными локонами, они струились за ней золотым облаком, и на ней была длинная одежда, похожая на серебряную гладь воды при луне.

– Ну вот, учи его всему, что сама знаешь, – сказала фея.

– Постараюсь, – отвечала девочка, однако по виду её было ясно, что Том ей не совсем по душе. Она посмотрела на Тома исподлобья, и он ответил ей мрачным взглядом (на самом деле ему просто стало стыдно).

Казалось, девочка не знает, с чего начать. Может быть, она так никогда бы и не начала, если бы Том не разрыдался и не попросил её начать как можно скорее, чтобы помочь ему избавиться от ужасных колючек. И тут она сразу поняла, что надо делать. И конечно, ей стало жалко Тома.

И вот она стала каждый день учить Тома чему-нибудь полезному: по воскресеньям она уходила домой, а взамен приходила добрая фея. Прошло несколько недель, девочка обучила Тома всему, что знала сама, и колючки его исчезли, он стал снова гладким и чистым.

– Ой, я тебя знаю! – обрадовалась девочка. – Ты – тот маленький трубочист, который однажды забрался ко мне в спальню!

– Я тоже тебя знаю! – вскричал Том. – Ты была вся в белом и спала в белой постели!