Пламя Азарота (СИ)

— Неужели? А мне казалось, ты желаешь, чтобы тебя осыпали драгоценностями с головы до ног. Скольких еще ты готова убить ради этого? — деревянный настил протяжно заскрипел, будто застонал, под первым шагом, и Измира невольно отступила назад. — Мне, право слово, любопытно. А сколько бы прожил я сам, если бы ты всё же родила мне сына? Полагаю, не дольше, чем требуется, чтобы раздобыть яд, верно?

— К чему мне это? — спросила Измира с искренним удивлением, подняв тонкие брови. — Младенец не защитил бы меня от тарханов и Великого визиря. Они бы вышвырнули меня из дворца, а твоя драгоценная сестра объявила бы себя регентом при племяннике.

Стало быть, это единственное, что тебя останавливало?

— Если… — продолжила Измира и вновь отступила назад, — ты вернешь меня отцу, я буду опозорена. Я уже никогда не стану женой, я…

— Верну отцу? После того, что ты сделала? Стоило мне поссориться с женой, как ты столкнула ее с лестницы в надежде, что она сломает шею или проломит голову. И не добила ее лишь потому, что на крик сбежались слуги и тебе самой пришлось бежать. На что ты рассчитывала? Что я не спрошу у нее, кто это сделал?

— Она лжет! — завопила Измира, продолжая пятиться, и ее лицо исказилось от страха. — Она сама оступилась! Я даже не покидала своих покоев!

Будто забыла в одно мгновение, что уже во всем созналась.

— Тебя видели на лестнице, глупое ты создание.

— Я не трогала ее! Я… Да весь дворец знает, что она в чем-то провинилась перед тобой! Быть может, она сама решила умереть, чтобы больше не позорить тебя!

— Не позорить меня? — процедил Рабадаш, делая еще один шаг. — Ласаралин, быть может, и глупа, но она уж точно не желает, чтобы годы спустя такие, как ты, рассказывали Нарджис о том, как ее отец убил ее мать. Не своими руками, но именно это и скажут моей дочери, если Ласаралин умрет.

— Я… — пролепетала Измира, и ее глаза наполнились испуганными слезами. — Я… Ты не можешь… Воины Азарота не сражаются с женщинами.

— Ты не оставила мне выбора.

Измира вздрогнула — содрогнулась всем телом, не веря вынесенному ей приговору, — выдохнула со свистом и прыгнула. В сторону, в отражающую солнечные лучи воду, подняв сверкающие брызги. Отчаянный, но бесполезный рывок. Она не могла не понимать, что не пройдет, увязая в глиняном дне, и ярда, прежде чем ее догонят. И забилась, как попавшая в силки птица, поднимая всё новые брызги, но отчаянный крик заглушило накрывшей ее с головой водой. Слепо взмахнула руками — еще раз, и еще, пытаясь вырваться, — зашлась душащим кашлем, силясь поднять хотя бы голову, но на шею безжалостно давила чужая рука. На вспененной поверхности воды лопались вырывающиеся у нее изо рта и поднимающиеся вверх пузыри. Целые дюжины поначалу, пока она еще рвалась из его рук, но чем меньше у нее оставалось сил, тем меньше становилось брызг и пены.

Пока она не содрогнулась в последний раз, обмякнув, словно тряпичная кукла. И по воде поплыла лишь искрящаяся на свету прозрачная газовая ткань и намокшие, потемневшие до черноты волосы.

***

Ласаралин остановилась среди деревьев, прижимая к груди перевязанную, разрывающуюся от боли руку, и не сразу решилась шагнуть на свет. Не из-за покачивающегося в воде — уже у самого берега, принесенного к нему речной волной — неподвижного тела, а из-за застывшего на лице мужа жуткого равнодушного выражения. На утопленницу он не смотрел. Сидел на краю деревянного настила, опираясь на него руками и устремив взгляд на чернеющие вдали, над раскидистыми деревьями, Усыпальницы. Будто задумался о чем, но черные глаза вдруг показались ей парой бездонных колодцев, из которых вычерпали всю воду.

Она не поверила, когда примчавшиеся во дворец слуги испуганно залепетали о том, что тархина Измира лежит в реке лицом вниз и совсем не двигается. Любимая наложница против ни на что негодной жены — в этом противостоянии Ласаралин не дала бы за собственную жизнь и захудалой медной монетки. Но он почему-то решил иначе.

Заговорить Ласаралин не осмелилась. Приблизилась осторожно, даже не уверенная, что он слышит ее шаги, опустилась рядом, неловко обхватив колени больной рукой, и, помедлив, протянула здоровую, коснувшись его пальцев. Муж даже не шевельнулся. Но и руку не отнял.

И тогда она придвинулась вплотную, прижалась щекой к его плечу и вздрогнула, не поверив собственным чувствам и глазам, когда ощутила, а затем и увидела, как осторожно, даже робко, переплелись их пальцы.

========== Глава восьмая ==========