Пламя и кровь

Речь сира Рована была столь прерывистой и невнятной, что многие на стенах крепости подумали, что он пьян, пока Гриб не заметил, что у него выбиты все зубы.

Эта исповедь лишила короля Эйегона Третьего дара речи. Он смотрел на сира Таддеуша с таким отчаяньем на лице, что Гриб испугался, как бы король не бросился со стены на острые пики, дабы воссоединиться с первой своей королевой.

Отвечать пришлось принцу Визерису.

«А что же супруга моя, леди Ларра? – прокричал он. – Была ли и она причастна к вашему заговору, милорд?»

Лорд Рован медленно кивнул:

«Да, была».

«А я?» – спросил принц.

«И вы были», – глухо ответил лорд Рован.

Такой ответ, казалось, удивил сира Марстона и весьма разозлил Джорджа Грейсфорда.

«А яд в пирог, осмелюсь предположить, подсыпал Гейемон Сребровласый?»

«Если вам так угодно, мой принц», – пробормотал Таддеуш Рован.

Принц посмотрел на своего брата и сказал:

«Гейемон, как и все мы, ни в чем не повинен».

«Не вы ли отравили короля Визериса, лорд Рован?» – крикнул тут Гриб.

На это бывший десница снова кивнул и сказал:

«Сознаюсь и в этом, милорд».

Лицо короля посуровело.

«Сир Марстон, – сказал он. – Этот человек – десница короля, и в измене он не повинен. Изменники здесь те, кто пытал его и принудил оговорить себя и других. Если вы любите своего короля, немедля возьмите под стражу лорда-инквизитора; иначе я уверюсь в том, что вы столь же лживы, как и он».

Его голос звенел над крепостными стенами; в это мгновение сломленный несчастьями мальчик казался истинным королем.

Некоторые и по сей день утверждают, что сир Марстон Уотерс был лишь орудием в чужих руках, честным рыцарем, обманутым людьми более коварными, нежели он. Другие полагают, что он с самого начала состоял в заговоре, но предал своих сообщников, когда почувствовал, что дело оборачивается не в их пользу.

Как бы там ни было, сир Марстон исполнил королевский приказ. Королевская Гвардия схватила лорда Грейсфорда и бросила в ту самую темницу, властелином коей он был еще утром. С лорда Рована сняли оковы, а его рыцарей и слуг вывели из подземелья на свет.

Джорджа Грейсфорда пытать не пришлось: язык ему развязал один вид страшных орудий, и он сразу же назвал имена остальных заговорщиков, среди коих оказались покойный сир Амори Пек, сир Мервин Флауэрс из Королевской Гвардии, Тессарио-Тигр, септон Бернард, сир Гарет Лонг, сир Виктор Рисли, начальник городской стражи сир Лукас Лейгуд, шестеро из семи капитанов городских ворот и даже три дамы маленькой королевы.

Без боя сдались не все. Когда пришли за Лукасом Лейгудом, у Божьих ворот произошло короткое, но яростное сражение, в котором пало девять воинов, включая самого сира Лукаса. Трое из обвиняемых капитанов скрылись вместе с дюжиной своих стражников. Тессарио-Тигр тоже решил бежать, но его схватили около Речных ворот в портовой таверне, где он сговаривался с капитаном иббенийского китобойного судна.

Сира Мервина Флауэрса Марстон Уотерс решил взять под стражу самолично.

«Мы оба бастарды и к тому же связаны братскою клятвой», – сказал он будто бы сиру Рейнарду Рескину.

Услышав о признании Грейсфорда, сир Мервин сказал:

«Отдаю вам свой меч». Протянув его Марстону Уотерсу рукоятью вперед, сир Мервин выхватил свободной рукой кинжал и вонзил лорду-командующему в живот. Затем он добежал до конюшни, где попытался оседлать коня и убил пьяного латника и двух конюшат, заставших его за этим занятием. Но на шум прибежали другие, и рыцарь-бастард был забит до смерти. Он умер в том же белом плаще, честь которого запятнал.

Его командир, сир Марстон Уотерс, пережил брата по оружию ненадолго. Его нашли истекающим кровью в башне Белый Меч и отнесли к великому мейстеру Манкену. Тот нашел рану смертельной, но все же зашил ее и дал раненому макового молока; сир Марстон Уотерс испустил дух в ту же ночь.

Лорд Грейсфорд назвал в числе заговорщиков и самого сира Марстона, заявив, что этот «гнусный предатель» с самого начала был с ними. Сие утверждение сир Марстон опровергнуть уже не мог, всех же прочих изменников до суда поместили в темницу.

Некоторые из них уверяли, что ни в чем не повинны; другие, подобно сиру Марстону, говорили, что действовали из лучших побуждений, будучи уверенными в предательстве Таддеуша Рована и лисссенийцев. Некоторые, впрочем, были более откровенны. Особой разговорчивостью отличался сир Гарет Лонг: он во всеуслышание заявил, что король Эйегон Третий не способен держать в руках меч и на Железном Троне ему делать нечего. Септон Бернард ссылался на Веру: лиссенийцам и их заморским богам не место-де в Семи Королевствах. Они с самого начала порешили, что леди Ларра должна умереть вместе с братьями, чтобы Визерис освободился от нее и женился на вестеросской девице.

Самым откровенным из заговорщиков был Тессарио-Тигр. Он все делал из мести, да еще ради денег и девок. Рогерио Рогаре запретил ему появляться в «Русалке» за то, что Тессарио ударил одну из девушек; в уплату за свои услуги Тигр потребовал бордель вкупе с мужским естеством Рогерио, что и было ему обещано.