Пламя и ветер

В чем же она, подлинная правда жизни, правда событий давних, недавних и нынешних? Где она? Какова?

Все мы неустанно ищем ее. А находим ли?

Правда вчерашнего дня, которую нам удалось наконец настичь и ухватиться за нее сильной рукой так крепко, как дровосек хватает свое топорище, остается ли она правдой еще и сегодня?

История, случившаяся сто или пятьсот лет назад, которую мы рассказываем сейчас так, словно она случилась вчера, — действительно ли это та самая история? Правильно ли соединены звенья в цепи событий? Не забыли мы чего-нибудь важного, не прибавили лишнего?

И вообще, позволительно спросить, не повествуем ли мы в конечном счете, притом весьма сбивчиво и несовершенно, не о самих событиях, а лишь о собственном восприятии их?

Не подобны ли мы ребенку, который окликает облака, подзывая их к себе, или человеку, который в лунную ночь пытается поймать собственную тень? Эх, чудак, это же совсем не трудно, ты все время касаешься ее!

Но разве представления и мечты не играют в нашей жизни своей роли так же, как играют ее дружба, любовь, сумасбродство, мудрость, ненависть, счастье, страдания, слава, трусость, отвага?

И, наконец, не есть ли сама смерть лишь последний горький или успокоительный глоток жизни?

Все меняется в потоке времени!

И только, наперекор смерти, вечна жизнь, вечна, как солнце и как земля. Вечно горит неугасимое пламя жизни, и неустанно колеблет и раздувает его ветер.

Глава первая

1

Едва проснувшись, девочка соскакивала с маминой постели, становилась босыми ножками на пол и начинала распевать песенки. Бог знает откуда она их только брала! Иной раз сама придумывала, и даже с мелодией:

Ганги-данги, цветики,
ганги-данги, бабочки,
синенькие птички,
данги-ганги!

Что поделаешь, ребенок!

Взмахивая руками, как крылышками, она танцевала и подпрыгивала, стараясь, чтобы никто, кроме мамы, не видел ее. Маме можно, она не мешает.

Песенки и танцы были главной радостью ее детства.

— Жаворонок ты мой! — говорила мать и обнимала ее так крепко, что у дочки захватывало дух.

Девочка любила убегать в лес и луга, забиралась в кусты, играла на выбитой колее полевых дорог, в прибрежных зарослях над ручьями, порой даже не откликаясь на зов матери, не слыша его, увлеченная игрой.

Девочку звали Иоганой. Но об этом она узнала, только когда начала ходить в школу, потому что дома все ее называли Жанетта.

Когда они останавливались в Некмерже, учитель вызвал однажды мать и, называя ее пани Гарвановой, — вот именно — пани Гарванова! — стал уговаривать послать Жанетту в Прагу. Мол, там он найдет для девочки опытную учительницу, — он сам любитель музыки, и у него есть много знакомых музыкантов, — Жанетте надо учиться, у нее редкий голос и абсолютный слух, из нее выйдет замечательная певица.

— Мамочка, мне так хочется. Ну, мама!

И черноволосая девчушка умоляюще сложила руки.

У матери слезы навернулись на глаза. Мыслимое ли дело! Учение стоит огромных денег, а у нас их и так вечно не хватает. Да и не в том только дело, что нечем платить за ученье, Жанетта не маленькая, должна помогать семье, она нужна дома. Всего в цирке, кроме супругов Гарвановых, еще трое детей и трое чужих мужчин, если считать старого Резека. Гарвановы и без того ломают себе голову: как добыть денег на пропитание.

Что поделать — кем бы только ни могли стать молодые люди, да не стали, приходится браться за что попало, как жизнь заставляет. Так уж повелось на свете, и никто этого не изменит.

Ружена Гарванова была признательна учителю за добрый совет и вообще за то, что он так внимательно отнесся к ее девочке. До сих пор никто не удостаивал их такой чести. Ружена хотела было даже поцеловать ему руку, как священнику, но учитель не позволил и только нахмурился. Ему стало ясно, что он напрасно уговаривал мать этой удивительно музыкальной девочки. Когда они прощались, уходя из школы, он едва кивнул им в ответ.

— Почему ты не хочешь послать меня в Прагу, мама?

— Не выматывай мне душу! — в сердцах воскликнула мать.

Она и сама понимала, что дочь могла бы стать певицей и танцовщицей и жить припеваючи. А из старшего сына Иеронима вышел бы превосходный скрипач. С пяти лет мальчик играл на скрипке, которую они выменяли у цыгана! И как играл! Послушаешь — сердце радуется.

Но однажды старенькая скрипка выпала из фургона, прямо под колеса! Погиб ценный инструмент, а на новую скрипку денег уже не нашлось.

— Мам! А почему я выматываю тебе душу?

— Потому, что хочешь меня бросить. В Праге ты жила бы как птичка в клетке, а здесь... здесь ты... на свободе.

— А что такое свобода, мама?

Как объяснить ребенку? Мать помолчала, подумала, придумать ничего не смогла и объяснила так, как ей самой объясняли в детстве:

— Ну, понимаешь, ты свободна, как птичка. Расправишь крылышки и летишь, летишь.

— Как птичка? А куда же я полечу? — удивилась Жанетта.

Мать умиротворенно улыбнулась.

— Куда хочешь, хоть в облака, мой ангелочек. Или еще выше.