Пламя мести

– Мам, займись новостями, которые Брэндон должен сообщить журналистам. Нам надо показать, что пресс-служба работает. И работает титанически. Кстати, надо штат набрать. Он ему полагается. Следовательно, пускай кого-то в помощь нам откомандировывают. А то у нас и своих дел – невпроворот!

– Хорошо, – кивнула мама. – Только к мужчинам пока лучше не лезть…

– Вот-вот, – перебила ее мрачная и расстроенная Джулиана. Но сразу опомнилась и быстро сказала: – Простите.

– Нам его высочество нахамил, – пояснила я. – Он ранен, мы отправились его проведать. Он и вызверился.

– Девочки, какие же вы глупые, – покачала головой мама. – Мужчины любят, когда они – герои. Самые сильные, самые умные, короче, самые-самые… А бедный принц сейчас ранен – следовательно, слаб. И от Ричарда с отцом отполучал за свои подвиги. И жизнью других за его жизнь заплачено. А тут вы… и он – бледный и немощный.

– Все равно это не повод хамить, – не согласилась я.

– Не повод, – не стала спорить мама.

На Джулиану этот разговор подействовал благотворно. Она хотя бы перестала сопеть, как обиженный ежик. И стала рассматривать фотографии без четко выраженного в глазах желания их спалить.

Мы с мамой переглянулись и присоединились к ней.

Что и говорить, Брэндон хорош! Настоящий принц. Особенно если сравнивать его с родственниками – подавляющим своей мощью отцом и мрачным, как смерть, Ричардом.

Вот он по-мальчишески задорно улыбается. У меня сложилось ощущение, что именно в этот момент он смотрел на Джулиану, задававшую ему какой-то вопрос.

Вот принц делает выпад шпагой – и на снимке видно, что он и силен, и изящен.

Вот он в группе своих сотоварищей проходит полосу препятствий. Все замызганные, вымотанные, но веселые.

Вот он танцует, читает, спорит. О чем-то задумался, что-то рассказывает, набивая чем-то картонный тубус. Наверное, готовится к запускам фейерверков, до которых сейчас, увы, никому нет дела.

– Он просто злится, считая, что он слабее и отца, и старшего брата, – тихо сказала мама. – Не сердись на него, девочка. Хотя… если у вас отношения…

И мама печально покачала головой.

Джулиана покраснела.

– Я глупа и смешна, – тихо проговорила она.

– Нет, – отрицательно покачала головой мама. – Ты не глупа и не смешна. И принц вполне мог увлечься тобой. Вопрос в том, будешь ли ты счастлива с ним. Позволят ли вам быть счастливыми…

– А давайте-ка отправимся обедать, – предложила я. И разговоров я подобных не люблю – все равно каждый решает все для себя сам. И место для таких бесед было выбрано неудачно. Ну действительно, где еще беседовать о чувствах к наследному принцу, как не в Императорском дворце? Особенно после того, как Фредерик так внимательно рассматривал не к месту разволновавшуюся Джулиану.

Я распорядилась насчет обеда. Напомнила, что его величество тоже нуждается в пище, и не всегда только в духовной. Велела, если он во дворце, обязательно его покормить. Если его нет, узнать у секретаря, покормят ли мужчин вовремя.

Затем мы отправились втроем к Наташе, решив проконтролировать процесс и ее питания.

Преодолев сопротивление писательницы, которая капризничала и требовала, чтобы ее оставили наедине с ее вдохновением, мы вытащили ее на обед. Чтобы не заставлять женщину наряжаться и дать ей возможность остаться в уютной пижаме, я распорядилась, чтобы обед подали в ее комнаты.

– А после обеда все идут гулять в дворцовый парк, – велела я.

– Но ответил людоед: «Нет!» – решительно отвечала Наташа. – Сегодня меня никто из удобной формы одежды не вытряхнет. А если попытается, то много-много интересного текста не получит!

Поскольку мне было исключительно любопытно, что наша талантливейшая напридумывала еще и появился ли в тексте кто-нибудь, похожий на императора Фредерика, то я малодушно сказала:

– Ладно.

И добавила решительно:

– Но завтра обязательно. И ужинаешь ты с нами!

* * *

Разошлись мы уже около полуночи – если так пойдет дальше, то у нас все будет написано вперед на несколько месяцев. Постановили, что журнал будет выходить по вторникам, а газета «Имперская правда» – по пятницам. А еще срочные номера… Тоже, получается, по вторникам?

Додумались до слогана для газеты. «Правда и ничего, кроме правды» – звучало замечательно.

Все. В состоянии зомбика я потащилась в свои покои, радуясь бесконечно тому, что у меня есть Оливия, которая не только помогла мне с утра собраться и одеться, но и озаботилась, чтобы мы пообедали и поужинали. Она же помогла мне раздеться. Потом душ – и я рухнула.

В скором времени я поняла, что мало устала. Заснуть я не могла. К этому примешивалось мерзкое самочувствие и ледяные конечности, которые, как я ни крутилась под одеялом, согреть не получалось.

И шерстяные носки вместе с волшебным саквояжем, в котором могло появиться все, что ты представишь, остались в нашем с Ричардом городском доме.

Я всхлипнула от острой жалости к себе. И тут раздался родной голос Ричарда. Ворчливый.

– И вот что тебе не спится?

– Ты пришел, – прошептала я.

– Часа на три-четыре, – теперь в голосе появилась насмешка. – Дай полотенце, я в душ.