Пламя войны

— Я. И сделал это, еще находясь в плену. Было несложно, вы сами настроили владетелей против себя.

— А идея помочь врагам Вагадара?

— Она лежала на поверхности. Если горцы приняли чью-то сторону, объединились под лидерством единого вождя и у них откуда ни возьмись появилось огнестрельное оружие, напрашивается единственный вывод — кто-то купил расположение этого самого вождя поставками огнестрелов и самопалов. Но очевидно же, что далеко не все были рады подобному повороту и что среди свободолюбивых горцев есть много недовольных. А раз так, достаточно вооружить их и направить против нашего с ними общего противника — поддержавшего вас вождя.

— Торхи?

— Они возненавидели вас еще во время прошлой кампании. Кроме того, они давно переродились из воинов и завоевателей в разбойников и торговцев. Достаточно было сделать им более выгодное предложение — и степняки пошли за нами.

— И тем не менее вы уверены, что извиняться вам не за что?

— Мы воевали, Когорд, вы были нашим врагом, моим врагом, если угодно. И сами в прошлую кампанию применяли не слишком честные ходы, далекие от рыцарской войны. Так за что же я, ваш враг, должен просить прощения?

Кровь начала медленно приливать к голове — чувствую, как жар поднимается со спины к затылку…

— Говоря о рыцарской войне, вы, наверное, забыли о том, что творят наемники в захваченных селениях? Просить же прощения… Ну хотя бы за то, что гарантировали моему сыну и его семье жизнь, а затем угрожали мне их зверской казнью?

Лех на мгновение смешался. Но только на мгновение.

— Как говорят ванзейцы, на войне как на войне.

— То есть можно смело нарушать слово, данное противнику?

На этот раз лех ответил мгновенно:

— Я лишь выполнял приказ.

— Ах, ну да, ну да… Приказ. Короля, ведь верно? А скажите, граф Золот, каково служить монарху, который не имеет понятия о чести? И который легко разбрасывается своими словами, гарантиями, обещаниями — когда это выгодно, а после предает?!

И вновь лех на мгновение замялся.

— Я уже не граф, ваше… Когорд. Я уже герцог.

— О, ваши заслуги отметили? Поздравляю. Но разве это ответ? Вы уходите… Стоп. Так это и есть ваш ответ? Ваше участие в войне вознаграждено высшим сановным званием? А значит, цель оправдала затраченные средства? Хм. Ваши отношения с королем, уж не обижайтесь за прямоту, больше подходят определению хозяин — шавка, чем сюзерен — вассал.

В этот раз Золот ответил уже чуть более резко:

— Довольно!

— Ну почему же? — стараюсь добавить в голос максимум ядовитой иронии. — Вы даете обещания от лица короля и скрепляете договор королевским именем, а после нарушаете их, как будто гарантий никогда и не было… Вот в этом, кстати, и кроется причина моего восстания.

Герцог раздраженно покачал головой:

— Да неужели? Будете выдавать себя за идейного борца за обездоленных или все-таки хотя бы наедине со мной будете искренни? Вы же просто почувствовали, что можете взять власть и прославить свое имя — и сделали это, разве не так?!

— Мне незачем лукавить ни перед вами, ни перед кем-либо еще. Присутствовала ли жажда власти в моих мотивах, желание прославиться? Конечно — зачем врать?.. Хм, а ведь недавно у меня был подобный разговор. Со старым графом Скардом — наверное, помните такого? Он бился в руках палачей, словно трусливая баба, любой ценой пытаясь заслужить мою милость… Так о чем я? Ах да, о жажде власти и славы. Только вот надо понимать, что они не были определяющими в моем выборе.

— Вижу, вы решили выговориться и вам действительно не хватает общения. Ну что же, сейчас я схожу за нормальным креслом, и тогда мы сможем продолжить разговор.

Отсутствовал Золот минут пять — периодически в конце коридора раздавались его злобные ругательства. Наконец герцог вновь появился в дверях, брезгливо держа за ножку грубый табурет тюремщика.

— Как вам трон? Удобно ли сидеть?

Лех, так и не сумевший поставить «кресло» ровно, махнул рукой и уселся прямо так — забавно свесившись на правую сторону. На мою «любезность» лишь досадливо сморщился:

— Юродствуйте сколько хотите. Но когда разговор закончится, я выйду из этой камеры, а вы останетесь в ней — и как там говорят в Рогоре: хорошо смеется тот, кто смеется последним?

— Справедливо. Ну что же, о причинах восстания. Дело-то вот в чем: в составе Республики Рогора была обречена не просто на прозябание, а на медленную и мучительную смерть. И не потому, что она подчинялась вашему королю, а потому, что вслед за лехами стала перенимать ваш образ жизни.

Похоже, мне наконец-то удалось удивить Золота.

— И чем же он так плох?

— Да всем. Вы знаете золотое правило существования государства, изреченное одним мудрым восточным правителем?

— Нет.

— Для выживания государства необходима сильная армия, что защитит ее от внешнего врага. Для создания сильной армии нужно много хлеба, который соберут землепашцы. А чтобы землепашцы собрали много хлеба, нужен справедливый закон.

— Хм…

— Могу растолковать.

— Ну про армию и хлеб понятно.