Планета обезьян. Истории Запретной зоны (сборник)

«Верджил мне все рассказал, – продолжил передавать свои мысли Корнелиус. – С тех пор, как вы прибыли сюда, ты постоянно избегал меня и Зиру. Но когда нам грозила опасность, ты присматривал за нами. Теперь я знаю, почему».

– Даже не знаю, что еще сказать, – признался Цезарь.

«Тогда ничего не говори. Тебе нужно выполнить задачу».

– Корнелиус, – начал Цезарь, который все-таки хотел, чтобы его поняли до конца. – Я не из вашей временной линии. Как бы выразиться получше… Не твой сын…

«Да, но в другом мире – в другой жизни – я твой отец. Будь у нас больше времени, мы с тобой познакомились бы поближе».

Индикатор на панели замигал ярко-зеленым цветом – магнетронно-резонансный двигатель был готов. По щеке Цезаря прокатилась единственная слеза. Он дернул за рычаг.

Корнелиус сам первым попрощался с ним.

«Удачи, сын!»

Вспыхнули ускорители.

Стремительный сгусток массы и энергии, в который превратился «Зонд-9», устремился навстречу своей цели со скоростью, сравнимой со скоростью света. Ни одно разумное существо, будь то человек, мутант или обезьяна, не смогли бы сохранить сознание при таком ускорении.

Цезаря поглотила тьма.

«Зонд-9» перехватил ракету «Альфа и Омега», едва та накренилась в сторону Земли. При их столкновении бомба сдетонировала.

Все окружающее их пространство разорвала бушующая сфера гамма-лучей. Космический корабль не избежал ярости оружия судного дня. Мощь бомбы скомкала его, как бумажный самолетик. Небо растворилось в ослепительно-белом свете.

В Запретной зоне люди, мутанты и обезьяны, подняв головы и забыв обо всем, наблюдали за стремительно расширяющимся сиянием и танцем малиновых, коралловых и киноварных всполохов на темно-синем небе. Колоссальный взрыв осветил пустыню, превратив ночь в день. Подземным жителям пришлось прикрыть глаза, другие смотрели в страхе и благоговении.

Заряженные частицы пронеслись по атмосфере, оставляя за собой следы в виде ярких расплывающихся полос. Электромагнитные волны обрушились на все электрические приборы планеты. Все незащищенное оборудование подземных жителей в Запретной зоне пало жертвой взрыва, происшедшего на огромной высоте.

Город обезьян за много миль отсюда мгновенно погрузился во тьму. Отказал аккумулятор каждой машины. Взорвался каждый трансформатор. Вышла из строя каждая электросхема. Но планета уцелела. Чудовищная вспышка пощадила обезьян, людей и мутантов.

Никто из них не погиб.

Зайус с Крадором обменялись взглядом. Орангутан-советник, как и обещал, подал руку мутанту. Крадор пожал ее.

Планета изменилась навсегда, но выжила. Ей был дарован еще один шанс.

Пока остальные вокруг них расходились, Алан с Верджилом продолжали стоять, ослепленные сиянием.

– Как ты думаешь, он понял, что у него получилось? – спросил Алан. – Думаешь, Цезарь погиб, зная, что он спас всех нас?

Прежде чем ответить, Верджил прокашлялся.

– Дорогой друг! Возможно, Цезарь об этом знал. А, возможно, знает и сейчас, – добавил ученый орангутан.

Алан посмотрел на него в недоумении.

– Кто сказал, что Цезарь умер? – пояснил Верджил. – Даже если наш Цезарь и погиб в атомном взрыве, я верю, что где-то в другом времени и в другом пространстве другой Цезарь выжил.

Высказывая свою гипотезу, орангутан едва ли не сиял от гордости.

– Бесконечные возможности, знаете ли. В любом случае, наследие Неизвестной обезьяны останется в веках.

Снова посмотрев на переливающееся всеми цветами радуги небо, Алан предпочел согласиться с таким предположением.

– Король умер, – сказал он с улыбкой. – Да здравствует король!

Джим Берд Замолчавшие

Ее нос щекотал холодный ветерок, поднимавшийся от набегавших на берег волн. Потирая озябшие плечи, она наблюдала за тем, как он застыл на месте, не сводя взгляда с гигантской статуи перед ними.

Не понимая, что его так заинтересовало, она тоже посмотрела наверх.

– Пойдем! – сказал он, пошевелившись.

Он сделал несколько шагов, повернувшись к ней спиной и продолжая смотреть на статую. Она переводила взгляд с него на нависшую над ними фигуру и обратно, теряясь в мыслях.

– Как можно быть таким холодным?

Он наконец-то повернулся к ней.

– С тобой? Легко!

Она изучала строгие черты его лица, его выступающую челюсть и его потускневшие глаза, направленные по привычке не на ее лицо, а на ее фигуру. На ее облегающую форменную юбку, на изящные ноги, на чуть-чуть тесноватую голубую блузку, подчеркивающую округлые груди, и на ее черные как смоль волосы.

Он буквально раздевал ее глазами. Все-таки кое-что со временем совершенно не меняется.

– Мы могли бы… – сказала она, ощущая, как, несмотря на холодный февральский воздух, по всему ее телу расплывается тепло надежды.

– Я улетаю, Нора. Завтра утром. Покидаю тебя и все проклятое человечество. Вот и все.