Сердце у нее замерло, но щеки вспыхнули. Внутри нее разгорался гнев.
– Но ты полетишь не
Он слегка вздрогнул при звуках своего имени – она никогда не называла его «Джорджем», а всегда только «Тейлором» – и, похоже, даже немного удивился. Потом, помотав головой из стороны в сторону, усмехнулся.
– Стюарт – опытный профессионал.
В голове ее промелькнула догадка.
– Ах ты
– Ах, какой взрыв! – сказал он, все с той же ироничной усмешкой. – Какая мощь и сила, такой хватит, чтобы запустить тысячи кораблей. Или только мой. Моя
Она шагнула к нему с искаженным от гнева лицом, раскрыв рот для очередных обвинений.
Он поднял руку, останавливая ее и отворачиваясь.
– Хватит, не трать нервы зря. Все кончено. Завтра утром я отправляюсь на мыс Канаверал, а еще через шесть часов покидаю этот шарик. Было весело, секс был замечательным – очень даже замечательным, но всему рано или поздно настает конец, Нора.
– Ты и своей
Выпад, конечно, был неуклюжим, но это все, что пришло ей в голову на тот момент.
Улыбка слетела с лица Тейлора; глаза его сузились до щелочек.
– Смысла в этом нет, но если тебе так будет приятно, то, разговаривая со Стюарт, я постараюсь воображать тебя, а не жену.
– Ты хотел сказать, кувыркаясь с ней, – выпалила она. – Надеюсь, вы там будете счастливы со своей космической принцессой. И кто же из вас первым прыгнет к ней в постель?
Молчание.
На него это было совсем не похоже. Обычно он не медлил с остроумным ответом на ее насмешки и уколы. Внутри нее продолжал пылать огонь; она смотрела на него, и на глазах у нее выступили слезы. Он смотрел на нее в ответ, но ничего не говорил.
Медленно и неуверенно она протянула руки, открыла ладони и положила их на его широкую грудь. Он был твердым, твердым как скала, как неподвижная статуя над ними, как островок, на котором они сейчас стояли и на котором договорились встретиться и обсудить то, что казалось важным и ему, и ей.
– Тейлор, – сказала она, понизив голос и постаравшись придать ему теплоту. –
Она остановилась, пытаясь понять его настроение. Но он продолжал молчать, не сводя с нее взгляда.
Пальцы Норы нащупали его жетоны, спрятанные под полурасстегнутой кожаной курткой. Глаза его дернулись, он перевел взгляд вниз, но тут же снова посмотрел ей в лицо.
– Ты… ты же ничего после себя не оставляешь, – сказала она.
Она хотела задать вопрос, но это прозвучало как утверждение.
– Почему бы не оставить мне хотя бы что-то? Раз все остальное ты у меня забрал?
Он поднял руку и без усилия разжал ее пальцы. Взяв жетоны, он положил их в карман своей куртки. Челюсти его напряглись, глаза казались еще холоднее, чем прежде.
– Это даже к лучшему. Как же я рад, что больше мне не придется слышать твой голос!
Отвернувшись от нее, он снова бросил взгляд на статую. Остров в этот момент показался ей каким-то особенно безжизненным, куском камня посреди обширной голой пустыни.
Он сделал шаг, потом другой, удаляясь прочь.
– Прощай, Нора, – бросил он, махнув рукой. – Счастливого… счастливой жизни, пожалуй.
Очертания его размылись, и по ее щекам покатились слезы. Она вдруг поняла, что не может вымолвить ни слова. Три года бесплодных надежд, разочарования и гнева, копившихся в ее сердце, поднялись вверх и комком застряли в горле, отрезав ее от всего человечества.
На холодном ветру все ее тело охватила дрожь.
– Тейлор!
Имя это вылетело из ее губ едва слышно – почти выдох, а не слово. Оно казалось странным напоминанием о ее здравомыслии; оно словно прорвало дамбу, сдерживающую ее ярость.
– Черт бы тебя побрал, Тейлор! Будь ты проклят!
Он остановился, повернул голову вбок и оглянулся на нее.
– Переходишь на оскорбления, Нора? Перед Леди Свободой?
Покачав головой, он продолжил путь. Наверное, он даже усмехался.
Она стояла в тени гигантской статуи, опустив пустые руки и продолжая дрожать. Волны по-прежнему равнодушно плескались о берег.
У нее больше не осталось слов.
В холодном безжизненном свете горилла прищурилась и вгляделась внутрь помещения. Стекло покрылось паром, исходящим из ее раздутых ноздрей.
На ней был один из обычных красных комбинезонов, но испачканный и порванный; в волосатой руке она сжимала деревянную дубинку, похожую на поцарапанную и изрядно побитую полицейскую. Дубинка тихо застучала, когда обезьяна прижалась плотнее к стеклу.
И тут обезьяна увидела девушку. Та даже и не думала прятаться, но глаза гориллы расширились, и кулак ее свободной руки ударил по стеклу. Потом она энергично помахала рукой, показывая на дверь рядом со стеклянной стеной. При этом обезьяна подпрыгивала и покачивалась из стороны в сторону всем телом.
Не в первый раз девушка горестно покачала головой, раздумывая о том, как же быстро мирные животные превратились в таких агрессивных существ.