Планета повелителя зверей

Повелитель зверей постоял немного, давая глазам привыкнуть к приятному полумраку. Увы, опасения его подтвердились. Хостин с первого взгляда понял: если Логан и был здесь, то давно уехал — и не на обычный утренний объезд стада. С четырех коек сняли спальные мешки, плиткой сегодня явно не пользовались, да и всякие мелочи, так необходимые всаднику, — седло, походная сумка, фляга — исчезли.

На полу, однако, лежал мешок из кожи йориса: блестящую чешую украшал узор из перьев, символизирующий замлу — священную птицу племени Горгола. Эта сумка, в которой туземец хранил походное снаряжение, сейчас, по-хорошему, должна была находиться в прикроватном шкафчике на ранчо Куэйда… А до него — пятьдесят миль вниз по реке! Да что происходит?

Хостин протянул руку, и Баку, как по мостику, перешла на прибитый к стене насест. Землянин отмерил две порции молотого кофе — свэнки, как называли его местные, — залил его водой и установил таймер на три минуты. Послышались тихие шаги: Горгол специально топал, привлекая внимание (при желании он перемещался абсолютно бесшумно). Но Сторм не хотел давить на туземца и твердо решил не задавать вопросов: юноша наверняка расскажет обо всем сам.

Пока варился кофе, Хостин бросил шляпу на соседнюю койку, развязал на груди тесемки и стянул рубаху из неокрашенной шерсти фравна, а затем с удовольствием застыл у освежителя: мелкие брызги воды приятно охлаждали тело.

Когда Сторм наконец отошел от ниши, где располагался освежитель, Горгол снял с плиты первую емкость с кофе, затем, поразмыслив, схватил вторую и тут же принялся вертеть посуду в руках, озадаченно поглядывая на жидкость, словно видел ее впервые.

Хостин сидел на краешке койки и, обхватив ладонями кружку со свэнки, терпеливо ждал. Не выдержав, Горгол со злобой стукнул своей кружкой по столу и быстро-быстро заговорил на языке жестов. Землянин успел разобрать:

— Ухожу, Кротаг собирает шосоннов.

Сторм неспешно прихлебывал горьковатый, но бодрящий напиток, лихорадочно соображая: почему вождь вдруг созывает туземцев? Они ведь отлично устроились тут, на пастбищах, им хорошо платят… Во время Великой суши никто не воюет и не охотится: этим по традиции занимаются в сезон дождей. В засуху племена обычно разбиваются на небольшие семейные кланы и, спасаясь от жары, располагаются близ источников воды, которые охраняют как зеницу ока.

В периоды засухи норби охотно нанимались погонщиками скота: чем меньше ртов кормить и поить, тем лучше. Собирать соплеменников в Великую сушь — чистое безумие. Значит, случилась беда, страшная беда — и она произошла за ту неделю, пока Сторма не было.

Восемь дней назад Хостин покинул владения Куэйдов в Пиках: следовало застолбить землю и произвести надлежащие замеры, чтобы направить заявку в Гальвади. Как участник войны и землянин по происхождению, он имел право на три тысячи акров; Сторм выбрал отличное местечко на северо-востоке — от берега реки до подножия гор. Тогда он не заметил ни намека на неприятности, не увидел ни одного воина. Впрочем… Да, если подумать, он действительно не встречал туземных охотников: даже следов их не находил, грешил на засуху. Но похоже, аборигены покинули те края не по вине сурового арзорского климата.

— Кротаг созывает вас в Великую сушь?! — Казалось, даже в движениях пальцев землянина сквозило недоумение. — Но почему?

Горгол растерянно переминался в высоких сапогах из кожи йориса. Хостин ясно видел, что норби не хотел о чем-то рассказывать, — не зря же он несколько месяцев провел бок о бок с туземцем.

— Дело в колдовстве… — показал юноша и решительно распрямил пальцы.

Повелитель зверей пригубил кофе и задумался. Горгол мог упомянуть про колдовство, просто чтобы завершить разговор. В любом случае Сторм не имел права продолжать расспросы, даже если никакого магического обряда на самом деле не существовало. Темы «колдовства» касаться запрещено, и повелитель зверей, будучи потомком индейцев, как никто иной, понимал этот неписаный закон.

— Надолго ты уходишь?

Горгол пару минут постоял молча и наконец неохотно ответил:

— Не знаю.

Хостин изо всех сил старался подобрать правильные слова, чтобы не задеть туземца и в то же время хоть немного прояснить ситуацию. Но тут в другом конце комнаты запиликал коммуникатор (их установили в каждом лагере для связи с управляющим). Землянин нажал кнопку приема, однако сообщения не последовало. Из динамика раздался сигнал тревоги — запись для сбора погонщиков, повторяемая через равные промежутки времени. По-видимому, что-то случилось.

— Ты, значит, направляешься в холмы? — спросил Хостин туземца.

Горгол застыл в дверях с дорожной сумкой через плечо; на лице читалась тревога, даже поза его выражала крайнее беспокойство. Похоже, норби уходил против своей воли, выполняя чей-то строгий приказ.

— Да. Туда все норби едут.