Планета предателей

Жюль вышел из охранного помещения, все еще неся на плечах бесчувственного Ли и зашагал вверх по холму, к большому зданию. Охранник шел следом в нескольких шагах. Надо заметить, что если бы Жюль решил сбежать, то, даже не сбрасывая с плеч тело Ли, он мог бы разделаться с охранником прежде, чем тот успел прицелиться в него из бластера и выстрелить. Разумеется, такой поворот дела Жюля совершенно не устраивал. Сейчас ему больше всего хотелось, чтобы его под охраной доставили в этот дом.

В тот момент, когда он миновал входные двери и оказался внутри здания, у него возникло чувство, которого он не испытывал с первого дня пребывания на Гастонии, чувство, которое уже почти забыл, — ему стало тепло. Да, этот дом отапливался на славу. И явно не за счет едва теплившихся каминов, которыми пользовались большинство жителей на Гастонии. Что же до Жюля, который уже более месяца прожил на этой студеной планете, обычные условия жизни ему уже казались чуть ли не противоестественными.

Его провели в комнату, которая даже на любой другой планете могла бы сойти за богато обставленную гостиную — удобная мебель, столы из резного дерева, круглые коврики, верхнее рассеянное освещение и даже чувствительный радиоприемник в углу. Будь он где-нибудь в другом месте, Жюль, пожалуй, даже не обратил бы внимания на обстановку. Но на Гастонии любой из имевшихся здесь предметов казался чудом, которое требовало объяснения своего появления на этой планете.

... Женщина вошла в эту комнату через другие двери. Она была одета в красное платье восточного типа с золотой вышивкой, на ногах у нее были шелковые туфли с меховой отделкой, поверх платья — темно-синяя накидка с меховой же опушкой по краю. Когда Жюль взглянул на лицо этой дамы, сердце у него в груди замерло. Вышагивая по ковру, к нему приближалась Таня Борос, бывшая вдовствующая герцогиня Свинглтон, бывшая наследница Двадцатого Сектора... и единственная дочь печально известного Бастарда Баньона, претендента на императорский трон, чей тщательно подготовленный заговор пару лет назад пресекла именно семья д’Аламбер.

Несмотря на то, что суровый климат Гастонии мог достаточно быстро состарить любого человека с другой планеты, Таня Борос выглядела такой же прекрасной и юной, как прежде. По-видимому, годы, проведенные в ссылке на этой планете, милостиво обошлись с этой женщиной, хотя Жюль был уверен, что если она когда-либо и появлялась в деревне, то лишь на миг. Да, жизнь на этой роскошной вилле мало походила на те условия, на которые рассчитывал Император Стэнли Десятый, когда заменил смертный приговор, вынесенный этой женщине, на пожизненную ссылку после того, как она отреклась от всех своих титулов и приняла присягу на верность Империи.

Жюль сейчас ругал себя самыми последними словами за то, что не предусмотрел встречи на Гастонии с этой женщиной. Ведь это именно его стараниями ее упекли на вечное поселение в эту дыру, а он за прошедшие годы даже ни разу не вспомнил о ней. Отчасти это произошло потому, что он был занят другими делами, но главная причина заключалась в том — и у Жюля это не вызывало и тени сомнения, — что о всех, кто попадал на Гастонию, думали как о мертвых. Теперь он понял, как ошибался.

Требовалось молниеносно принять единственно верное решение. Таня Борос встречалась с ним несколько лет назад, когда он действовал под именем дю Кло, массажиста и культуриста с планеты Пуритания. Тогда он двигался упругой походкой атлета и напускал на себя чопорный, подчеркнуто надменный вид. Он тогда относился к этой женщине свысока и говорил различные колкости прямо в лицо знатнейшей аристократке. Тогда у Жюля было гладко выбритое лицо, если не считать тонких усиков, говорил он с легким прононсом. А поскольку на Гастонии слыхом не слыхивали ни о каких бритвенных принадлежностях, лицо его — впрочем, так же, как и лицо любого другого мужчины на этой планете, — теперь было наполовину скрыто пышной бородой. Это могло быть ему на руку. Жюль немного опустил свои плечи, якобы под действием тяжелой ноши, которая лежала на них и слегка согнул шею, так что его подбородок тоже немного опустился и сейчас находился почти на уровне плеч. Он заставлял себя все время говорить медленно, растягивая слова. Главная его цель заключалась в том, чтобы человек, стоявший сейчас перед этой женщиной, как можно меньше напоминал ей того, с кем она встречалась когда-то.

— Что вы тут делаете? — спросила она резко. По ее тону со стороны могло показаться, что представительница высшего света в эту минуту отчитывала строптивого слугу.

— Да я, госпожа, вовсе и не собирался сюда приходить, — проговорил Жюль. По ходу разговора он все время импровизировал, стараясь создать характер, по возможности очень далекий от дю Кло и сейчас стоял, смущенно потупив взор и все время неуклюже переминался с ноги на ногу. — Я и мой товарищ, который со мной, мы простые охотники из деревни. Нас захватила буря и мы отстали от остальных наших друзей, а потом...

— Смотри мне в глаза, когда отвечаешь.