Планету открывали сообща

В другом арабо-суахилийском городе-государстве — Малинди — португальцы увидели большие корабли, пришедшие из Индии, познакомились с их кормчими. Использовав распри между Момбасой и Малинди, Васко да Гама добился огромного успеха: правитель второго города направил на борт его корабля опытного кормчего. Да Гама, очевидно, заранее рассчитывал на это, а потому и не вышел в открытый океан из Момбасы.

Португальский историк XVI века Жуан Барруш так описывает историческую встречу: «Во время пребывания Васко да Гамы в Малинди со знатными индийцами, посетившими португальского адмирала на борту его корабля, был некий мавр из Гузерата по имени Малемо Кана. От удовольствия разговаривать с нашими земляками, а также чтобы угодить королю Малинди, искавшему кормчего для португальцев, он согласился отправиться с ними. Поговорив с ним, да Гама остался весьма удовлетворен его знаниями, особенно когда мавр показал ему карту всего Индийского побережья, построенную, как вообще у мавров, с меридианами и параллелями, весьма подробную, но без указания ветровых румбов. Так как квадраты (долгот и широт) были весьма мелки, карта казалась очень точной. Да Гама показал мавру большую астролябию из дерева, привезенную им, и другие металлические астролябии для снятия высоты солнца и звезд. При виде этих приборов мавр не выказал никакого удивления. Он сказал, что арабские кормчие Красного моря пользуются приборами треугольной формы и квадрантами для того, чтобы измерять высоту солнца и звезд, и особенно Полярной звезды, что весьма употребительно в мореплавании. Мавр добавил, что он сам и моряки из Камбайи и всей Индии плавают, пользуясь некоторыми звездами, как северными, так и южными и наиболее заметными, расположенными посреди неба, на востоке и на западе. Для этого они пользуются не астролябией, а другим инструментом (который он и показал), состоящим из трех дощечек… После этого и других разговоров с этим кормчим да Гама получил впечатление, что в нем он приобрел большую ценность. Чтобы его не потерять, он приказал немедленно плыть в Индию и 24 апреля двинулся в путь…»

Это писалось в эпоху, когда огонь корабельной артиллерии превратил Индийский океан в своего рода португальское озеро. Однако в описании Барруша нет и тени пренебрежения к кормчему, поведшему флотилию Васко да Гамы из Малинди в Каликут. Кормчий этот выступает здесь как представитель мореходной культуры, ничем не уступающей португальской.

Такое же уважение к кормчему, несомненно, испытывал и Васко да Гама. День встречи с мудрецом из Малинди был светлым днем в жизни португальского путешественника не только потому, что встреча эта обусловила успех его экспедиции. Беседа с кормчим как бы отодвинула на задний план постыдную алчность и корысть, которыми руководствовался Васко да Гама. Пирата заслонил великий мореплаватель, способный испытывать благородную и чистую радость творческого общения. В этот день вопреки тому, что писал Киплинг три века спустя, Запад встретился с Востоком как равный с равным.

Примечательно, что в поэме «Лусиады» Луиж Ка-моэнш воспевает подвиги не только своих соотечественников, но и «мавра», служившего им проводником по океану:

В кормчем, суда стремящем, нет ни лжеца, ни труса,

Верным путем ведет он в море потомков Луса.

Стало дышаться легче, место нашлось надежде,

Стал безопасным путь наш, полный тревоги прежде.

С этими строками величайшего поэта Португалии перекликаются записи неизвестного спутника да Гамы — автора знаменитого «Рутейру» (путевого журнала экспедиции): «Мы очень радовались кормчему, которого прислал король»[2].

Радость была не напрасной: португальцам не пришлось больше тревожиться до самого Каликута.

Переход флотилии Васко да Гамы из Малинди в Индию явился подлинным триумфом навигационного искусства «мавра из Гузерата».

Как указывает Т. А. Шумовский, он «блестяще провел флотилию, прорезав западную часть Индийского океана почти по самой середине; это позволило ему лавировать между двумя противоборствующими ветрами, применяя то простой, то усложненный поворот на другой галс через фордевинд, вследствие чего ни одно судно не легло в губительный в этих местах дрейф и половина океана была пройдена всего за двадцать шесть суток».

Смелость, с какой кормчий вел португальские корабли через океан, была порождена глубоким знанием направления ветров и течений, береговой линии и даже рельефа морского дна в прибрежной полосе.

Плавание в открытом океане он считал более безопасным, чем по мелководью, изобилующему подводными скалами и отмелями. Он не терялся ни при каких обстоятельствах. Берег Индии показался на двадцать третий день плавания, но был затянут пеленой дождя и тумана. Тогда «мавр из Гузерата» увел флотилию назад в океан, невзирая на ветер и бурю.