Планету открывали сообща

Достаточно взглянуть на карту, составленную Т. Шумовским по книге Ибн Маджида, чтобы убедиться: об открытиях европейцев в бассейне Индийского океана можно говорить только условно. Народы этого бассейна веками поддерживали между собой интенсивные связи. Их географические познания носили отнюдь не только эмпирический характер. Они обрабатывались и систематизировались на уровне, который в то время едва ли был достигнут в Западной Европе. Правда, им присуща известная ограниченность: народы Востока так и не сумели установить прямую связь с Западной Европой, минуя сухопутных посредников, хотя героическую эпопею 1420 года можно считать попыткой достигнуть этого.

Экономические выгоды от установления такой связи, вероятно, показались соблазнительными шейху Малинди: он ведь не знал, что в лице португальских мореплавателей имеет дело с пиратами. Но что побудило Ахмада ибн Маджида привести чужеземцев в Индию?

До нас дошел своеобразный кодекс чести кормчего, составленный этим ученым и мореплавателем. Наряду с требованиями, касающимися квалификации, кодекс говорит о том, что му’аллим должен иметь возвышенный характер, быть честным, справедливым и великодушным.

Именно эти качества и проявил Ахмад ибн Маджид, согласившись участвовать в португальской экспедиции в Индию. Ибн Маджид обладал глубокими специальными познаниями, необычайно широким географическим кругозором. Согласившись показать португальцам морской путь в Индию, он руководствовался не только законами гостеприимства (а их тоже нельзя сбрасывать со счетов), но и стремлением перебросить мост через два океана, соединить пределы известного ему мира на Западе и на Востоке.

Этот вывод не расходится с таким важным португальским источником, как сообщение Барруша. Согласие Ибн Маджида провести португальские корабли в Индию Барруш объясняет двумя причинами. Он говорит о его стремлении «угодить королю Малинди», но в первую очередь называет «удовольствие разговаривать с нашими земляками». Ученый моряк Ибн Маджид, естественно, испытывал удовольствие от бесед с португальскими мореплавателями. Они ничему не могли научить кормчего в области навигационного искусства. Но корабли их и в особенности вооружение безусловно превосходили все, что ему доводилось видеть. Наконец, знакомство с ними еще больше раздвигало его географический горизонт.

Ибн Маджид знал о Западной Европе слишком мало, чтобы проникнуть в истинные намерения португальцев. Но его познаний было достаточно для того, чтобы правильно оценить великое значение экспедиции Васко да Гамы. Участие в таком предприятии, притом в роли учителя и наставника португальцев, и должно было стать для Ибн Маджида предметом профессиональной гордости.

Экспедиция Васко да Гамы — Ахмада ибн Маджида (есть все основания именовать ее так') явилась примером творческого содружества народов Запада и Востока. Колониальное порабощение подавляющего большинства человечества не дало развиться этому сотрудничеству и тем нанесло огромный урон развитию мировой культуры.

Ибн Маджид не мог, конечно, предвидеть, что своим искусством он открывает двери в бассейн Индийского океана не купцам, а разбойникам, что экспедиция, в которой он участвовал, явится прологом кровавых оргий колонизаторов, принесет неслыханные страдания всем народам прибрежных стран, приведет к разгрому их культуры.

В лоциях, составленных Ибн Маджидом после появления португальцев в Индийском океане, отражены страдания их автора, жестоко обманутого бессовестными пришельцами.

«О если бы я знал, что от них будет! Люди поражались их поведению», — говорится в одной из лоций. В этих словах, написанных в 1501 году после зверской бомбардировки Каликута португальской флотилией Кабрала, — вся трагедия Ибн Маджида, простодушного мудреца.

Используя географические познания народов Востока, колонизаторы захватывали одну позицию за другой и установили свое господство над всем бассейном Индийского океана.

После Васко да Гамы самая видная роль в этом деле принадлежит Аффонсу д’Албукерки, разрушителю Хормуза и подлинному основателю португальской колониальной империи в Индии. Хитростью и насилием Албукерки завладел рядом карт, составленных арабскими и индонезийскими кормчими, что безусловно облегчило португальскую экспансию. Так, при захвате Сокотры в его руки попал дорожник портов государства Хормуз, составленный кормчим по имени Омар.

В 1512 году Албукерки отправил королю Португалии копию большой карты, сделанной пилотом с Явы, которая включала мыс Доброй Надежды, португальские владения, Красное море, море Персии, Молуккские острова, морские пути китайцев и тайванцев с их линиями и прямыми дорогами, где проходят суда, и с внутренними частями страны. «Названия были там написаны яванскими буквами, — писал Албукерки, — и я нашел одного яванца, который умел читать и писать, чтобы объяснить мне ее».

К сожалению, карты арабских и иных индоокеанских кормчих не сохранились до нашего времени. Дошли только карты арабских «книжных географов», как их называл Ибн Маджид, то есть составителей.