Планету открывали сообща

Но сопоставление западных картографических работ начала XVI века даже с сохранившимися весьма несовершенными произведениями придворной арабской картографии показывает, сколь многим обязана европейская географическая наука народам Востока.

Наиболее характерные образцы заимствований представляют собой работы португальцев ди ла Коса и да Кастро, генуэзцев Кантино и ди Канерио, появившиеся в 1500–1502 годах, то есть вслед за возвращением экспедиции Васко да Гамы. Можно привести и многочисленные примеры заимствований португальцев из области морской топонимики.

Парусная навигация в Индийском океане невозможна без познания муссонов. Об этих ветрах и возможности их использования португальцы впервые узнали от Ибн Маджида. И самое слово «муссон», вошедшее во все европейские языки, происходит от арабского слова «мавсим», что означает «попутный ветер», то есть ветер, дующий в определенное время года.

Свет арабской морской науки распространялся не только на запад, но и на восток. Особенно большое влияние оказала эта наука на морскую географию и картографию Турции в XV–XVI веках.

Знаменательно, что имена Ибн Маджида и аль-Махри стали известны в Западной Европе задолго до того, как удалось обнаружить оригиналы их произведений. Это результат более раннего знакомства с трудами турецкого адмирала и писателя Сиди Али рейса.

Находясь в Индии, он в 1554 году создал свой важнейший труд «Объемлющее по науке небесных сводов и морей». Это весьма полное по тому времени описание стран Индийского океана, известных арабам. Географический кругозор автора простирался, впрочем, и за пределы этого бассейна. На востоке ему была известна страна Джур (Корея или остров Тайвань), на западе— Америка. В основу труда Сиди Али рейса легли беседы с опытными арабскими или иранскими кормчими, с которыми он встречался в Персидском заливе, а также работы Ибн Маджида и аль-Махри.

Широкие географические и гидрометеорологические познания арабов и других народов Востока были использованы колонизаторами во вред этим народам. Разгром мореходства стран Индоокеанского бассейна помешал местным кормчим в свою очередь воспользоваться достижениями науки и техники Запада, хотя, как показывают замечания в последних лоциях Ахмада ибн Маджида, моряки Востока были преисполнены готовности учиться у «франков».

Тем не менее установление прямого морского сообщения между Западной Европой и Индией, а затем и странами Дальнего Востока имело и положительное значение. Маркс и Энгельс в «Манифесте Коммунистической партии» писали: «Открытие Америки и морского пути вокруг Африки создало для подымающейся буржуазии новое поле деятельности. Ост-индский и китайский рынки, колонизация Америки, обмен с колониями, увеличение количества средств обмена и товаров вообще дали неслыханный до тех пор толчок торговле, мореплаванию, промышленности и тем самым вызвали в распадавшемся феодальном обществе быстрое развитие революциононго элемента»[3].

Глава пятая В ГЛУБЬ ЕВРАЗИИ

Открытие Европы

В 1749 году на острове Корву, входящем в Азорский архипелаг, был обнаружен глиняный сосуд с монетами. Нумизматы уже тогда утверждали, что монеты эти — карфагенские. Исследователи нашего времени окончательно подтвердили этот факт и сумели датировать клад. Все монеты относятся к 330–320 годам до н. э. и свидетельствуют, вероятно, о посещении острова Корву карфагенскими мореплавателями.

Итак, Азорские острова — этот крайний форпост Европы в Атлантике — были открыты не в 1432 году, а более чем семнадцатью столетиями раньше.

Но сумели ли карфагенские мореходы вернуться на родину и рассказать о своем открытии?

В течение многих веков из уст в уста передавалось сказание о «блаженных» островах, затерянных в глубине Атлантики, вдали от мира. Оно, очевидно, как и все сказания и мифы, должно было иметь некую рациональную основу. Такой основой может служить действительно благодатный климат Азорских островов, поражавший даже жителей Средиземноморья. Но для того чтобы познакомиться с климатом архипелага, древние мореплаватели должны были не просто побывать там (шторм мог занести их и дальше), но вернуться на родину и рассказать о виденном и пережитом.

Европа, как и другие части света, имела своих первооткрывателей: представители народов-мореходов прокладывали пути в страны, населенные, так сказать, домоседами. Несмотря на разделявшую их вражду, освоение путей через Средиземное море — совместное достижение критян, греков с материка и иберов (древних насельников Пиренейского полуострова), а также финикиян и карфагенян.

Еще во II тысячелетии до н. э. на Кипре появились первые финикийские поселенцы. В середине того же тысячелетия возникли торговые связи между финикийскими городами и островом Критом — очагом высокой самобытной культуры. Отсюда финикийские мореплаватели ходили к берегам Балканского и Апеннинского полуостровов. Продвигаясь все дальше на запад, они открывали для себя и основывали колонии на островах Средиземноморья — Сицилии, Сардинии, Балеарских, Мальте.