Плантагенеты. Короли и королевы, создавшие Англию

В надвигающихся сумерках вечером 24 июня 1340 года, через шесть месяцев с того дня, как он объявил себя королем чуть ли не всей Западной Европы, Эдуард стоял на палубе своего флагманского корабля, когга «Томас» (коггом называли крупное торговое судно, оснащенное единственным квадратным парусом), и вглядывался в море у берегов Слёйса, во Фландрии, море, вспененное кровью десятков тысяч французов. Он был ранен в ногу, но дело того стоило. Он видел, как развернулось ожесточенное сражение, в котором сошлись 213 французских и генуэзских кораблей колоссального военно-морского флота Филиппа VI и от 120 до 160 английских парусных судов, которые за два дня до этого покинули Восточную Англию под его личным командованием. Англичане одерживали безжалостную блистательную победу.

Эдуард пересек пролив, чтобы высадить армию на берегах Фландрии. Эта отчаянная вылазка была вызвана исключительными обстоятельствами. За два месяца до того его друзья и союзники, графы Солсбери и Саффолк, попали в плен в бою у Лилля. Французы заняли Фландрию и держали королеву Филиппу в заложниках в Генте. Французские корабли патрулировали Ла-Манш, угрожая погубить английскую торговлю шерстью, и два года подряд южное побережье Англии подвергалось налетам французских пиратов, оставивших от города Саутгемптон одни дымящиеся стены.

Эдуард уже несколько месяцев строил планы полномасштабного вооруженного вторжения. Конечно, их не удалось сохранить в тайне от Филиппа VI, и французы собрали у берегов Нормандии и Пикардии огромный флот с целью блокировать порты и помешать высадке английской армии. И теперь Эдуард, обозревая побережье, видел французские суда, выстроенные тесным порядком: бросив якоря, корабли, сцепленные друг с другом, в три ряда перекрывали устье реки Звин.

Проведя ночь на якоре в виду устрашающего леса мачт и бронированных носов кораблей французского флота, около трех часов утра Эдуард приказал своим кораблям двигаться к устью Звина. Они подошли с юго-запада, по ветру; солнце вставало у них за спиной. Оказавшись в пределах видимости врага, Эдуард, должно быть, ощутил приступ тревоги, даже страха. Он собирался вступить в бой с одной из крупнейших армад, когда-либо бороздивших пролив. Поражение грозило полным крахом.

Когда корабль Эдуарда сблизился с французами, он встретился с внушительным флотом. В первой линии стояли самые большие корабли, когда-либо выходившие в Ла-Манш: на коггах находились сотни солдат; палубы ощетинились арбалетами. Был там и «Христофор», огромный корабль, отбитый у англичан несколько месяцев назад; за коггами качались на волнах суда поменьше: в третьей линии стояли торговые корабли и королевские галеры.

Разношерстный английский флот при Слёйсе состоял из могучих коггов, небольших галер и торговых судов, реквизированных для нужд армии из гаваней на побережье Англии. Они отплыли во Францию вопреки мольбам и предупреждениям министров Эдуарда III, предостерегавших его, что французский флот так велик, что прямое столкновение означает неминуемую гибель и разгром небольшой английской эскадры. Эдуард, упрямый и целеустремленный, отправился в путь из Орвелла, оставив своих советников – во главе с архиепископом Кентерберийским Стратфордом – терзаться грубым укором: «Трусы могут сидеть дома».

Средневековое морское сражение мало отличалось от сухопутного. Маневров и погонь было немного: два флота сходились, сталкивались бортами, солдаты карабкались на палубы, а далее следовал отчаянный и кровопролитный ближний бой. На деревянных палубах судов шли в ход практически те же самые тактики, что и на полях сражений. Хотя на кораблях стояли гигантские приспособления, метавшие во врага камни и мощные болты, сплошь и рядом основной урон наносили обычные стрелы, арбалетные болты и безжалостные удары дубинок и палиц. «Эта великая морская битва была такой страшной, – писал летописец Джеффри Бейкер, – что только дурак осмелился бы наблюдать за ней, хотя бы и с расстояния».

Французов, которыми командовали Гуго Кирье и Николя Бегюше, погубило решение сцепить суда вместе в три ряда поперек устья Звина и полностью пожертвовать мобильностью ради того, что считалось – но не оказалось – надежностью тесно сомкнутых рядов. Два ряда кораблей, стоявших позади первой линии, не были задействованы в бою – им мешали суда, стоявшие перед ними, и, когда англичане атаковали, французы не смогли уклониться от лобовой атаки.

Битва свелась к безжалостному ближнему бою. Воздух заполнился сигналами труб, барабанным боем, свистом стрел и грохотом, какой издавали огромные суда, сталкиваясь друг с другом. Английский флот атаковал французов волнами. Английские лучники и французские арбалетчики обменивались дождем острых стрел и болтов, а английские корабли врезались во вражеские суда и сцеплялись с ними крюками и баграми. Лучники занимали выгодные позиции на высокой корме и на мачтах, и, когда они перестреляли достаточное число обороняющихся, латники взобрались на французские суда, сея смерть и разрушение.