Пластическая хирургия по-русски

Досмотрев клип, Фред допил коньяк и выключил телевизор, дабы последующая музыкальная белиберда не сломала пойманного от порции доброй битловской музыки кайфа. Не сдержав обуявших его высоких чувств, он вовсе не фиглярствуя, а совершенно серьёзно осенил себя крестным знамением, пожелав себе счастья, здоровья и благополучия на «многая лета».

* * *

В тот счастливый день Люси выпорхнула из салона Фреда Васнецова, ощущая себя школьницей, которой впервые залез под юбку нравящийся ей робкий, но симпатичный паренек. Душа пела и рвалась к звёздам. Зелёное платье стало Люси велико, но обычно весьма чувствительная к малейшим погрешностям туалета, она сейчас не обращала на это внимания. Теперь наряды от неё никуда не уйдут. Старьё, видимо, придется перешивать, но лучше, конечно, купить всё новое.

Люси потуже затянула пояс платья, которое теперь сидело на ней, как на опроставшейся роженице, специально пошившей сей балахон для ношения во время беременности, и энергично зашагала по направлению к улице академика Павлова. Она не стала прогонять подкатившее к ней такси, которых в последнее время расплодилось несметное количество, и в радостном возбуждении охотно взобралась на сиденье.

Таксист, молодой ещё парень лет тридцати, с интересом посмотрел на Люси.

– Детка, ты выглядишь на сто долларов! – восхищенно произнёс он.

Не доехав до дома, Люси вышла на улице Ленина и, отвалив таксисту безумные чаевые из своих почти опустевших амбаров, заскочила в первую попавшуюся кондитерскую. Там она выбрала большое марципановое пирожное в виде коренастого мужского фаллоса и, растягивая удовольствие, съела его всё без остатка. Чёрт побери, должна же она была хоть как-то отпраздновать такой счастливый день!

* * *

Эдуард Лаврентьев гнал кроваво-красный «олдсмобил катлас суприм» по нагретому асфальту пустынной дороги. Август выдался очень тёплым, и ещё утром Эдуард нажатием кнопки убрал виниловую крышу кабриолета. Но по идиотской привычке он продолжал восседать за рулём диковинной иномарки в отливающем металлом дакроновом костюме, лишь слегка ослабив галстук.

Рядом с вальяжным, полноватым и солидным Лаврентьевым сидел светловолосый мальчик лет семи, в котором даже при всём желании было трудно признать его сына. В отличие от своего дяди племянник был одет по-летнему: короткие штанишки на лямках, клетчатая рубашка-полурукавка и неизменные дырчатые сандалики в ансамбле с белыми носочками. И Эдуарду, и его юному пассажиру безумно нравилась быстрая езда и летящий навстречу открытой машине озорной ветер. Настроение Эдуарда упало лишь тогда, когда он заметил впереди голосующего автостоппера.

Он недовольно пробурчал себе под нос:

– Этого нам только не хватало!

По этой дороге мало кто ездил, и Эдуард с тоской посмотрел в зеркало заднего вида в тщетной надежде разглядеть идущую следом машину. Но он уже знал, что не сможет отказать голосующему. Эдуард только снаружи выглядел несколько высокомерным, но в груди у него билось сердце добряка.

– Возьмём? – улыбнулся он мальчику, и тот согласно кивнул.

Эдуард плавно затормозил, съехал на обочину и удовлетворённо причмокнул языком.

Стоппером оказалась миловидная девушка лет двадцати четырёх с широко расставленными большими зелёными глазами, яркими пухлыми губами и светлыми волосами, собранными в высокую причёску, оставлявшую открытыми крохотные полупрозрачные ушки. Незнакомка была одета в летнюю блузку и джинсы, сидевшие на ней как влитые, а на её изящных ножках красовались открытые спортивные туфли. Через плечо у неё висела видавшая виды торба, из которой выглядывала светло-коричневая ветровка.

Эдуард подумал, что именно так одевается большинство путешествующих автостопом девушек.

Остановив машину, он перегнулся на сиденье, помогая мальчику справиться с дверцей, и когда она распахнулась, галантно предложил незнакомке:

– Садитесь, пожалуйста!

Женщина одарила Эдуарда благодарным взглядом.

– Простите, что побеспокоила вас.

– Ерунда! – убедительно произнёс носивший Эдуард, буквально пожирая девушку глазами из-под тонированных очков в уникальной золочёной оправе. – В рекламном проспекте на мою «абордажную саблю» утверждается, что она «снабжена сиденьями шире диванов».

После секундного колебания женщина забралась в машину и осторожно захлопнула дверцу.

– Сын? – улыбнувшись мальчику, спросила она Эдуарда.

– В некотором смысле, – неопределённо ответил Лаврентьев, выруливая с обочины на асфальт и разгоняясь. – Племянник.

– Понятно, – кивнула женщина и попыталась погладить мальчика по белёсой челке.

Мальчик смущённо закрутил головой и подвинулся ближе к дяде.

В другой раз Эдуард не без удовольствия приударил бы за очаровательной незнакомкой, но между ними сидел невинный мальчик, поэтому он ограничился созерцанием её прекрасных глаз да ведением ни к чему не обязывающей псевдосветской беседы в течение того недолгого времени, которое незнакомка провела у них в машине.

Женщина покинула их сразу по въезде в город, горячо поблагодарив отказавшегося от денег Эдуарда и на прощанье ещё раз потрепав по головке стеснительного мальчика.