Пластическая хирургия по-русски

– Когда твой папаша закончил шуровать веткой эбенового дерева в дупле твоей будущей мамаши, от ветки отскочило маленькое семечко, которое легко прошмыгнуло внутрь сквозь тесные двери, – туманно сказал он. – А через девять месяцев ты, Ящик, если судить по твоим габаритам, пробирался на выход с великим трудом в течение многих часов, не так ли? Да тебе ещё помогали щипцами, я полагаю. А то и вообще извлекли из чрева с помощью кесарева сечения!

– Мать говорила, что я родился нормально, как все! – окрысился Ящик, явно так ничего и не поняв.

Приятели погрузили носы в бокалы, едва удерживаясь от смеха.

Окунь вздохнул и ласково улыбнулся Ящику:

– Ты славный малый, Лёха. Не обижайся на меня, ты мне здорово помог своим вопросом. – Он опять закурил. – Вы все тут говорили дело, ребята, – выставив смрадную дымзавесу, сообщил Окунь. – Особенно Ляпа. Поэтому сделаем так. Мы заставим Васнецова продемонстрировать действие аппаратуры, и если убедимся, что она действительно есть и находится в полном порядке, предложим ему взаимовыгодное, хе-хе-хе, сотрудничество. Что вы на это скажете?

– Опять аппаратура! – недовольно пробурчал неукротимый Нафаня, которого задело, что его теорию проигнорировали, но под осуждающим взглядом Окуня выдавил: – Придётся взять хирурга в долю…

– Что меня, блин, смущает, так это то, что я должен буду сотрудничать с этим мордохлыстом, – пробубнил Ляпа.

– Конечно, только сотрудничество, ну! – поддержал шефа Вертляк. – Это лучший способ обделать наши делишки.

– А я согласен с Ляпой, – прогундел Ящик. – Я не умею сотрудничать.

Окунь выслушал реплики с мест и побарабанил пальцами по столу:

– Не ссыте в компот, ребята, – там повар ноги мыл! Я же не прошу вас сотрудничать с волосатым куском дерьма до конца жизни. Мы поможем хирургу вывести аппаратуру из Вольнореченска, подучимся у него, а когда овладеем ноу-хау и начнем рубить крутую капусту сами, попросим Лёху прервать наше плодотворное сотрудничество с Васнецовым. – Окунь вперил взгляд в сонное лицо Ящика: – Ты ведь поможешь нам, Ящик? Ты ведь всё равно не умеешь сотрудничать, да?

Ящик не привык ломаться.

– Чуть что – и древесина. Лес норвежский, – ответил он понятной каждому любимой поговоркой. – Я помогу вам.

– Ну вот и славно, – весело подытожил Окунь. – Есть ещё вопросы, ребята?

– Есть, – откликнулся Нафаня. – Ты так и не ответил, почему уверен в том, что Васнецову обеспечивает успех какая-то мифическая аппаратура.

Окунь снисходительно усмехнулся:

– Отвечаю. Года два назад он вдруг рассчитал своих двоих ассистентов и продал большую часть оборудования – наверняка освобождал помещение для новой, хе-хе-хе, техники. Он очень не хотел делиться ноу-хау, потому-то и выпер ассистентов – без выходного, так сказать, пособия. А нас, я полагаю, хирург взашей не прогонит. Мы возьмём паренька за хипо. И нашей следующей задачей, котятки вы мои непотопляемые, станет овладение самой передовой, самой современной и самой, по-моему, прибыльной техникой и технологией, которая попала в руки этого засранца с ну очень закоулистой жопой.

Никто не решился возразить Окуню или добавить что-нибудь. Все четверо «непотопляемых котяток» дружно промолчали. И почему-то всех четверых, включая даже толстокожего и не склонного к рефлексиям Ящика, охватило вдруг тягостное, мучительное, предблевотное чувство. Они почувствовали себя так, будто одновременно приняли нехорошую телепатему от какого-то злобного источника.

Окунь раздавил окурок в пепельнице, достал огромный клетчатый платок и под пристальными взглядами притихших «быков», напоминающих сейчас разучившихся даже блеять и мемекать баранов Панургова стада, тщательно промокнул большой залысый лоб.

К столу подошёл неслышно появившийся Болек, поставил перед каждым чашечку ароматного кофе, забрал пустую бутылку и бокалы и выскользнул из комнаты.

Окунь взял серебряную ложечку и постучал ею о краешек блюдца:

– А теперь поговорим о деталях.

* * *

Когда Болек занял привычное место за стойкой, в бар вступил плотный мужчина в дешёвых джинсах и коричневой жилетке поверх клетчатой рубашки. Покачивающейся моряцкой походочкой он проследовал по заплёванной палубе бара «При деньгах» на полубак, взгромоздился на высокую тумбу-кнехт, с каменным лицом прочитал забранные в рамку гениальные стихи и небрежно бросил Болеку:

– Холодной водки!

Болек потянулся было за льдом, но вспомнив любителя холодного апельсинового сока, на ходу перегруппировался и окунулся с головой в холодильник. Через секунду он вынырнул оттуда с заиндевевшей бутылкой настоящей водки, изготовленной на Вольнореченском ликёро-водочном заводе по запатентованному старорусскому рецепту.

Попугай Ринго, словно заправский алкоголик, скосил глаз на содержащую душегрейную жидкость вместительную посудину и заперебирал лапками по жердочке, придвигаясь поближе к месту событий.

– Пр-рямо не р-разбавляя, пр-рямо не р-разбавляя! – деловито проинструктировал он подмигнувшего ему Болека, когда тот отвинтил колпачок.