Плата за роль Джульетты

Шахматы ручной работы, настоящее произведение искусства, я видела. Причем совсем недавно. И почему-то они ассоциировались у меня с холодком страха, какими-то неясными, пахнущими лекарствами и мокрыми листьями, воспоминаниями.

И вдруг я вспомнила. Да так ясно, что в маленьком библиотечном мирке запахло больницей.

«Врачиха Крайнова»! Я видела шахматы, вернее, фотографию в рамке за стеклом белого больничного шкафчика, на которой крупным планом был изображен мужчина, сидящий с задумчивым видом за нестандартной, вдвое больше, чем обычно, шахматной доской с расставленными на ней деревянными фигурами. Фотография была цветная, довольно большая, а поскольку я сильно нервничала, находясь в кабинете гинеколога, то принялась рассматривать это яркое цветное пятно просто потому, что оно резко выделялось на фоне всего белого, больничного. Быть может, я ошибалась, но мне показалось тогда, что шахматные фигуры мало того что крупные, величиной с ладонь, так еще и необычные, стилизованные под рыцарскую эпоху с доспехами, шлемами, мечами, струящимися платьями и коронами (у королев, вероятно).

Посетителей не было, я подошла к Нине, сказала, что вспомнила об одном важном деле, что мне надо отлучиться и, получив от нее, увлеченной чтением «Трех товарищей» Ремарка, одобрительный кивок головой, спрятала книжку Пожарского в сумку и поспешила выйти из библиотеки. Сразу же позвонила Анфисе, спросила, не занята ли она, что есть дело, важное.

Мы встретились с ней на нашем месте — под старым дубом, рядом с магазином, в двух шагах от библиотеки, там, где и познакомились несколько дней тому назад. Мне же, честно говоря, казалось тогда, что мы знакомы с ней много лет.

— Что-нибудь случилось? — спросила она. Уж не знаю, по какой причине, но она прямо-таки вся светилась, загадочно улыбалась и даже как-то судорожно сжимала свои кулачки, словно я перехватила ее, бегущую, а то и летящую, на долгожданное свидание.

— Анфиса, что с тобой?

— Так, ничего! — Она смотрела на меня, но мне казалось, что куда-то мимо, словно за моей спиной, в тени ветвей, зацепились за пожухлые листья ее радостные мысли.

— Мне нужно в Белое, встретиться с Крайновой, с гинекологом.

— Что-нибудь случилось? — Тут Анфиса вернулась ко мне, в реальность, стала прежней, готовой решить любую мою проблему. — Кровь?

— Потом расскажу. Пожалуйста, найди машину, поедем к ней!

— Не вопрос! — И она тотчас позвонила какому-то своему знакомому, приехавшему буквально минут через десять на разбитой белой «Ладе». Молчаливый мужичонка не проронил по дороге ни слова, знай себе, давил на грязную, вытертую до металлического блеска педаль газа.

— Я позвоню тебе, Аркаша, — сказала Анфиса, выходя из машины.

— Наверное, надо было ее предупредить о нашем приезде, — сказала я с досадой. — Вдруг ее нет на месте?

— Я знаю ее расписание. Она у себя. Так что у тебя случилось-то?

— Сначала к ней, потом я тебе все расскажу.

Анфиса пожала плечами, мол, сама решай. Она проводила меня до кабинета Крайновой, где передо мной была всего одна пациентка, бледная, с изуродованным пигментными коричневыми пятнами лицом, беременная молодая женщина с потухшим взглядом, и ушла, бросив: «Позвонишь!»

Я попала к Крайновой только через полчаса. Не знаю, где все это время была Анфиса, должно быть, решила воспользоваться возможностью походить по магазинам, заглянуть на рынок.

Крайнова посмотрела на меня с удивлением, но ничего не спросила, просто кивнула головой, приглашая присесть. Я села напротив нее. Как раз за ней и стоял тот самый шкафчик с фотографией.

— Здравствуйте.

— Ну, здравствуйте. Проблемы?

— У меня вопрос. Вам он покажется очень странным.

— Слушаю.

— Шахматы… — Я подошла к шкафу и показала на фотографию: — Кто изображен на фотографии?

— Мой муж!

— Эти шахматы… Откуда они у него?

— Ему подарили на юбилей.

— Вы не знаете, где можно купить такие шахматы?

Я понимала, что она удивлена, да и я сама чувствовала себя неловко, словно отнимала у нее, занятого человека, врача, драгоценное время разными глупостями.

— Понимаете, это работа, возможно, жениха Анфисы, Юры Горохова…

— Ах, вон вы о чем… Теперь все понятно. Да, вы правы, это его работа. Но он пропал, думаю, что с ним случилось несчастье.

— Вы случайно не видели, чтобы после того как он пропал, где-нибудь здесь, в Белом, на рынке ли, в магазине кто-нибудь продавал такие же шахматы?

— Видела. Да, точно, видела! Я еще удивилась тогда, спросила у парня, который стоял за прилавком на рынке, откуда шахматы, и он ответил, что взял у отца, мол, денег нет, решил продать… Но цена-то бешеная — две тысячи евро!

— На рынке в деревне продают шахматы по две тысячи евро? И что, здесь реально найти такого покупателя?