Платформа

Рейзер улыбнулась.

– Я могу быть очень убедительна.

– Тогда убеди их меня выпустить.

– Как твой адвокат, я не стала бы этого рекомендовать. По-моему, ты недостаточно хорошо выглядишь. – Она взглянула на соседнюю койку. – Но он выглядит намного хуже. Что с ним стряслось?

– Вроде как я спас ему жизнь. Но по его виду не скажешь, да?

Она долго смотрела на неподвижное тело.

– Ты уверен, что он жив? Не похоже, что дышит. Что это на нем?

– Спроси у него.

Она повысила голос и спросила:

– Вам больно?

Сосед пробормотал:

– Я узнаю ваш голос. Не могу повернуть голову.

Рейзер подошла, склонилась над ним и резко выдохнула:

– Таллен.

Она сделала шаг назад и вновь посмотрела на него. Как же она не догадалась?

– Красный бар, – сказала она. – Мы там говорили. Помнишь? Последние несколько вечеров я тебя там искала. Никто не знал, где ты. Я должна была догадаться. Разве у тебя нет друзей, Таллен? Хоть кого-нибудь? Тебе больно? Мне позвать врача? – Ее сердце бешено стучало, и она не понимала, почему. Рейзер вспомнила фразы, которыми они обменивались, и выражение его лица. Ее вопросы каким-то образом придавали ему энергии. Он не просто на них отвечал. Он обдумывал ответы и задавал собственные вопросы и был зачарован ходом ее мысли. Таллен удивил ее, а ведь прошло уже много времени с тех пор, как Рейзер чему-нибудь удивлялась. В нем было что-то, сходное с Бейлом, но в то же время и противоположное. Странная чуткость.

– Я тебя помню. Устал. Буду спать.

Бейл, поморщившись, протянул руку и коснулся ее предплечья. Рейзер оглянулась и сказала:

– А я бы поверила, что ты спас ему жизнь. Ты – это что-то, Бейл.

Он, похоже, не представлял, как ей ответить, а Рейзер не знала, почему от этих слов у нее перехватило дыхание. Из-за отваги Бейла или из-за шока оттого, что она увидела здесь Таллена?

– Тебе рассказали, что случилось? – спросила она, помолчав.

– Кажется, нет. Я не все помню.

– Он убил десять человек. Одиннадцатого ты спас. – Она оглянулась на Таллена. Странное совпадение. Но в жизни таких было полно. В ее жизни, по крайней мере. Рейзер коснулась щеки Бейла и сказала: – Впрочем, одиннадцатым чуть не стал ты сам. Он был психом. Он мертв.

Она мягко отстранилась от него и встала, глядя в проход.

– Кажется, они только что обнаружили, что я не адвокат. Увидимся, когда тебя выпустят.

Бейл посмотрел ей вслед, потом закрыл глаза и представил ее профиль в тот момент, когда она говорила с Талленом. То выражение на лице Рейзер, когда она его узнала, – это было не просто удивление.

Проснувшись в следующий раз, Бейл осторожно переместился к краю койки, опустил ноги на прохладный пол и стал просто дышать, глядя на Таллена с чуть большим интересом. На щеках у того за несколько дней наросла жидкая щетина, но Бейла интересовала металлическая клетка, окружавшая его голову. Натянутому по шею одеялу мешала коснуться кожи какая-то скрытая конструкция, шедшая вдоль всей постели, покрывая все тело Таллена. Такой метод лечения Бейлу уже встречался – защита поврежденной, нежной плоти от контакта и давления, – но вот подобной клетки он никогда не видел. Глаза Таллена были широко раскрыты.

– У тебя ожоги? – спросил Бейл.

– Вроде нет. А что?

– Твое одеяло. Такое делают в случае ожогов, поднимают его, чтобы дать им зажить. А что это такое у тебя на голове?

– Тебе полное название или прозвище?

– Без разницы.

– Это стереотаксический нейрохирургический ориентирующий каркас.

Бейл пожал плечами. Он не сразу осознал, что увидеть этот жест Таллен не мог.

– Я ничего не понял. То есть «ориентирующий» понял, и «каркас» еще, а все остальное – нет.

Таллен улыбнулся, и от этого движения кожа у двух серебристых прутьев, удерживавших клетку на его щеках, пошла складками. До Бейла вдруг дошло, что каркас вовсе не крепился к его голове. Он уходил вглубь нее, в самую кость. Два прута погружались в виски, а еще четыре – в затылок. Голова Таллена, как видел теперь Бейл, была подвешена в блестящем экзоскелете. Углы его и стыки раздувались от портов и гнезд. Еще Бейл заметил, что подушки Таллену не досталось, и признал про себя, что и нужды в ней не было. Зрелище было жуткое. Только нижняя челюсть оставалась свободной.

– Адское устройство, – сказал он.

– Это хирургическая приблуда. Меня неврологически картировали, оборудовали ей и залатали. Могу делать что угодно, кроме как двигаться. Не возражаешь, если мы сменим тему?

– Конечно. Ты хоть что-нибудь помнишь из того, что случилось?

– Да, немного. Нам можно об этом разговаривать?

– В смысле, по закону? – спросил Бейл. – Тот парень мертв. Мы можем говорить.

– Зачем он это сделал?

– Он это не только с тобой сделал. Убил десятерых. – Бейл вспомнил, что ему говорила Рейзер. – Может, и больше. Наверное, он был психом, но, похоже, чертовски организованным. В общем, раз он мертв, то дела нет и адвокатов тоже, так что можем общаться спокойно. Если ты не возражаешь.

– Кое-что я помню. Слушай, мне тебя не видно. Ты можешь сесть передо мной?

Бейл, хромая, подтащил стул к изножью койки Таллена, чтобы оказаться в поле его зрения. Очертания каркаса под одеялом напоминали гроб.