Плацдарм

— О, господи, что это? — воскликнул Саша, перевернув страницу. На следующем снимке от сооруженного для проведения эксперимента павильона не осталось и следа: обрывки матерчатой крыши валялись на земле, а вакуумная камера с опаленной пробоиной в корпусе лежала, опрокинувшись, на остатках помоста; вырванные из креплений сломанные доски торчали в разные стороны. На этот раз людей поблизости не было. Лишь электростанция на заднем плане дымила трубами, как прежде.

— Результат эксперимента, — сказал Громов и кивнул н папку: — Там есть подробный отчет обо всем, что случилось. — Профессор взглянул на часы: время летело незаметно, они говорили уже больше часа. — Давай-ка я тебе сэкономлю время и перескажу, что там.

Установка Штирнера, как и ожидалось, генерировала плазму в вакуумной камере. По задумке изобретателя электромагнитное поле, создаваемое плазмой, и должно было пробить коридор — только не между мирами, а между двумя точками одного и того же мира. Зрелище было весьма впечатляющее — после подачи напряжения в камеру и образования плазмы через пару минут в воздухе появлялся светящийся цилиндр, начинавшийся от камер и уходящий вдаль. Свечение цилиндра по мере удаления от камеры постепенно бледнело и становилось невидимым метрах в пятидесяти от установки. Штирнер считал, что это и есть коридор между двумя точками, и внешне он действительно напоминал его.

— И как, удалось ему что-то передать по этому коридору? — спросил Саша.

— Похоже, что нет, — ответил Громов. — Во всяком случае, в отчете нет описаний удачных экспериментов. Сияющий цилиндр поначалу весьма впечатлил военных, но Штирнер обещал нечто большее, чем красивая картинка, и от него ждали выполнения обещаний.

— Но не дождались, — предположил Саша.

Громов согласно кивнул.

— Видимо, Штирнер занервничал. ОН привык быть хозяином самому себе, а тут у него появилось начальство, да еще военное. Сроки поджимали, приходилось искать быстрое решение.

— И он его нашел?

— Похоже, что нет. Судя по ежедневнику, Штирнер пошел по простому пути — увеличивал мощность, подаваемую на установку в надежде, что светящийся цилиндр все же станет коридором, по которому можно передавать объекты. — Громов взял у Саша папку и открыл на нужном месте.

— Взрыв случился 28 июня 1918 года. Установка была полностью уничтожена, двое инженеров погибли, а сам Штирнер получил серьезные травмы и потом долго лечился. Разумеется, военные разорвали с ним контракт.

— И на этом все? — спросил Саша.

— Эта часть истории заканчивается, — подтвердил Громов. — А следующая начинается через пять лет, уже в послевоенной Германии, и она в общих чертах тебе знакома.

— И каков вывод из всего этого? — после паузы спросил Саша.

Громов ответил не сразу. Казалось, он колебался, говорить или нет.

— Есть одна гипотеза, — произнес, наконец, профессор. — Тебе приходило в голову, что параллельные миры весьма похожи?

— Приходило, — признался Саша, — просто не было времени подумать над этим как следует.

— Весьма вероятно, что раньше мир был одним, а разделился на два не так уж давно.

— И это тоже приходило мне в голову, — признался Саша.

— Правда? — Профессор остро взглянул на него. — Это хорошо. Я просмотрел справку, которую готовили для ГКО специалисты Истфака. Так вот, один из выводов таков — ветвление в событиях появляется не раньше июля восемнадцатого года.

Саша почувствовал мурашки на коже.

— Вы считаете… вы думаете, эксперимент Штирнера разделил миры?

Громов опять сделал паузу.

— Надо проверить, — сказал он, наконец. — Если мы найдем ветвление раньше 28 июня 1918, это предположение неверно.

— А если не найдем?

— Давай не будем спешить с выводами, — уклончиво ответил Громов, — да, и прошу тебя: никому об этом ни слова.

Глава 55.КРУТОЙ ПОВОРОТ

Профессора Громова доставили на Лубянку как раз к моменту, когда генерал Синицын заканчивал просматривать его докладную. Сухо поздоровавшись, генерал предложил профессору сесть. Авторитет Громова в НКВД в последние недели сильно снизился — профессор и его КБ-45 до сих пор не могло разрешить кризис с закрытием коридоров между мирами. На генерала давили из Кремля, а Синицын передавал это давление дальше, то есть вниз. Вот только оказалось, что давить на Громова бесполезно — ситуацию он описывал, как она есть, без ложных обещаний.

Однако то, что Громову удалось раскопать в последнее время, хотя и не имело прямого отношения к кризису, все же заслуживало внимания. Закончив чтение, генерал отложил докладную и спросил, глядя в упор на профессора:

— Вы считаете, что мир, параллельный нашему, возник двадцать восьмого июня восемнадцатого года?

— Это предположение, — осторожно ответил Громов, — но весьма обоснованное.

Синицын мысленно поморщился — он привык, что «да» — это «да», а нет — это «нет», а у этих ученых всегда так — «может быть», «скорее всего», «полностью нельзя исключить» вместо четкого ответа. Ей богу, как дети — никогда не могут взять на себя ответственность!

— Что вам нужно, чтобы дать точный ответ?