Плацебо

– Витус! Доброе утро! – Я открываю глаза и вижу улыбающееся гладковыбритое лицо Е., смотрю в окно – светло. Я лежу в своей кровати.

– А как же… помните, мы с вами лечились… – осипшим со сна голосом говорю я.

Е. смотрит на меня с непониманием.

– Вы только что проснулись, – говорит мне он, – наверное, приснилось.

Очень странная история. Наверное, со мной что-то не так. Я теряю способность различать сон и явь.

Утро. Четверг

Время для совместной прогулки. У нас режим, мы едим четыре раза в сутки, спим днем и обязательно гуляем 55 минут в день, нам нужен свежий воздух. Мы должны лечиться.

Я сидел, прислонившись к дереву, и вдыхал сладковатый аромат только что скошенной травы. Или освежителя воздуха. Голова страшно болела и сейчас болит не меньше.

Фатус скучает, пристает ко мне, больше ему нечем заняться.

– Эй, нимфа-а! Смотри, я обижаю дерево!

Они называют меня нимфой из-за моей фиолетовой юбки. Длинная, парящая, я не вижу своих ног и могу представлять, что просто земля подо мною двигается, а я дерево – без корневой системы, дитя ветра и солнца.

Фатус обрывает листья лопуха, прикладывает их к лицу, как уши, приседает на корточки, несмотря на свой ревматизм, и хохочет: – Я лопух, я лопух!

– Глупец, – ответил я, – лопух – это уникальное растение! Твоей спине помогла бы мазь из корня, сок применяют при проблемах с печенью, отвар семян стимулирует кишечник. Природа мудрее нас всех, природа…

– Природа не без урода! – весело перебивает Фатус.

Глория заинтересованно вертит головой туда-сюда. Голова ее болтается и смахивает на лопасти от вентилятора. Она валяется на подстилке и лениво почесывает правую ногу левой.

– Яблоко хочу! – говорит Глория.

И обращается к Фатусу:

– Достань! Мне вставать лень.

Фатус идет к столу с провизией, достает из железной коробки красное яблоко. Протирает его пальцами и подает Глории.

Внутри червяк.

Я смотрел на него с благоговением. Червяк – дитя природы, священное создание, как и все живое в этом мире. Кроме того, не так давно я защитил диссертацию по первичноротым.

– Убейте его! Убейте! – визжит Глория. – Что это за создание?

Я тяжело вздыхаю. Она никогда не была в инсектарии? Серьезно? Всем известно, что черви на счету. Жестокость. Бездумная жестокость – повсюду.

– Ты что? Как же так? – говорит Фатус. – Это же браконьерство настоящее, вон нимфа знает, работал с этими созданиями.

Фатус отобрал у Глории яблоко, осторожно, чтоб не раздавить, поддел червяка мизинцем. Я почувствовал себя понятым, я был так благодарен ему. Да, у него непростой характер, но он хороший человек…

Фатус держал это злосчастное яблоко в руках, смотрел прямо на меня.

– Молодец, – доброжелательно кивнул я.

Фатус хихикнул и засунул червяка в рот. Он жевал медленно и с наслаждением наблюдал за тем, как улыбка сползала с моего лица.

– Это так эротично… – подмигнула Фатусу Глория и начала расстегивать больничную рубашку.

Я оставил их там вдвоем.

Ничего не сказал. Просто ушел.

Моросил противный серый дождь.

Пятница

Душевые кабины общие. Все никак не могу к этому привыкнуть. Мы стоим вчетвером: Я, Соул, Кукумерис и Импер, санитары мылят наши шеи.

– Хорошо! – довольно пыхтит Соул, от горячей воды он весь раскраснелся.

Кукумерис съежился, он вздрагивает от прикосновений Ё., будто тот проводит по его шее не мягкой губкой, а кирпичом.

Импер все время возмущается: вода не такой температуры, плитка без подогрева, плесень на стенах, мыло не с тем запахом…

Я бы хотел, чтоб они не прикасались ко мне. Я не люблю, когда меня трогают незнакомые люди. Не люблю, когда они смотрят на мои худые ноги, на три одиноких волоска, торчащих из моей груди… Мне кажется, это так заметно – у меня сколиоз. Е. проводит губкой по моей шеей, капли воды попадают в уши. Неприятно. Я всегда боюсь простудиться, оглохнуть. Я хочу побыть один.

– Держи, – говорит Е., – и протягивает мне губку.

Я понимаю, к чему он клонит. Гигиена прежде всего. Гигиена тел, гигиена чувств. Я провожу губкой по своему лобку, пальцы запутываются в волосах.

– Может, это, побреешь хоть? Как-то неэстетично. Мы все давно лазерную эпиляцию сделали, – сообщает мне Е.

Ё. кивает.

– Конечно, чего с волосьем возиться! И тут, и под мышками. Дамы любят гладких, – хихикает Ё.

Е. протягивает мне бритву.

Мне кажется, все смотрят на меня. Конечно, у них у всех все гладко выбрито. Даже у Кукумериса.

– Брей!

– Брей!

– Брей! – скандируют они.

– Да ладно вам, ребята, – пытаюсь отвертеться я.

– Брей, – говорит Е. и шлепает меня по заднице. Все смеются. И я, оказывается, тоже смеюсь.

– Ладно, друзья, – говорю я, – я конечно же хочу быть чистым и красивым, можете продолжать заниматься своими делами, а я тут сам уж как-то… – Я намылил лобок и медленно стал избавляться от лишних волос. Я кожей чувствовал, что они все смотрят на меня.

Когда я закончил, Е. одобрительно похлопал меня по плечу.

– Дай-ка, посмотрю, – встрял Ё., развернул меня к себе и придирчиво осмотрел.

– Какая знатная пимпочка, – сказал он.

– Ух ты, а ведь больфой! – раздался восхищенный шепот Кукумериса.