Плавучий мост. Журнал поэзии. №3/2016

Моя книга

В моей книге солнце никогда не светит.
Под серым нищим небом просит
какой-то человек ему позволить
пойти домой, поскольку
его там дерево зовет. А я читаю,
что жизнь моя меняется, не ожидая,
когда я сам смогу ее менять.
Теперь вступаем мы в священный город,
он мне свою историю расскажет под дожем.
Я представлял ее себе совсем иначе.
Играет буря мышцами и вынимает
у проповедника святое слово изо рта.
Молитва про себя. И в парке
вдруг навстречу мне Гёльдерлин!
Он по-русски беседует
с Данте и Мандельштамом,
негромко, робко и без нетерпенья.
На этом языке приятно слушать
о поражениях

Генеалогия

1

В Ленцер Хайде[8]
я пришиб комара.
Один из его предков сопровождал Ницше
на пути в Энгадин.

2

За домом пасется корова,
последняя в череде коров.
В череде ее предков, одна, белая с бурым,
была представлена Наполеону,
незадолго до его встречи с Гете в Ваймаре.

Улитка

Тени лежат на этом пути,
который мы считаем нашим,
сообщницы страха
пред каждым новым шагом
в мир, которому мы снимся.
Чего нам не хватает? Всего.
Все только взаймы: взгляды,
деревья, которые переживут нас,
на почве доброй или даже скверной,
и переживет трава.
Гляди, улитка, глянь,
как упорно ползет она.
Ее слизистый след рисует
набросок будущего,
о коем принято считать,
что у него нет лица.
Когда же прекратится болтовня,
где места нет для языка, который
нас мог бы породнить с улиткой.
Тени лежат на этом пути,
который мы считаем нашим,
и эти тени мы, лишенные имен.

Из сборника «Перевод времени» (Aus «Umstellung der Zeit», Gedichte, Suhrkamp, Berlin 2013)

Мой письменный стол в Альманнсхаузене

В доме рядом, если подниматься на склон,
жил министр иностранных дел Муссолини,
пока его не доставили в Италию и повесили.
А в доме повыше любимый поэт Гитлера,
Ханс Йост, здесь его вдохновение посещало.
Я гляжу на коров, на белок и лошадей,
открыв окна, слышу дальний гул автобана.
Здесь ничто не удерживает
от веры в лучшее в человеке.
На закате солнца я вижу сам себя
в окне, но, конечно, заблуждаются и зеркала

Почтовая открытка, май 2012

Дверь на террасу распахнута,
желтая армия одуванчиков
неумолимо захватывает газон,
белка разыскивает орехи,
прошлогодние. Ожидается дождь,
качели уже мечтают о ветре.
Если верить воскресным газетам,
ничего этого быть не должно.
Ни скворца, что свою элегию,
доверяет клену, ни сорной
травы, подруги шмелей.
Если отвлечься от несовершенства,
Здесь работает невидимая машина
над совершенством. Впрочем,
даже яблоня, которая как и я,
увидела свет во время войны,
снова готова к цветенью.