Племя

— Ипсвич, — высокомерно прошептала Роза, так что слышал ее только этот мужчина. Он поднял на нее свои круглые глаза, которые как никто другой кричали о его слабых умственных способностях. — Кто здесь занимается научным отделом? — повторила девушка, и вновь ее голос звенел искренним отвращением к каждому работнику этого здания.

— Ты чего пристала? — гавкнул одичавший от такой неожиданной наглости секретарь. — Нет здесь такого! Отстань! — и снова он отвернулся к своей газете, опухший от злобы. Возможно, его гораздо сильнее рассердило то, что какая-то незнакомка ответила на вопрос, над которым он уже не первый час ломает голову.

Роза показательно ударила кулаком по столу и направилась в сторону единственного знакомого ей кабинета.

Войдя в кабинет, девушка поздоровалась совершенно бесцветным голосом и уселась на стул напротив Вадима. Тот, видно, совсем не ожидал такого визита и сам удивился от своей растерянности.

— Воды не желаете? — спросил он, пытаясь начать диалог с покрасневшей от предстоящей склоки девушки. Но та ничего не ответила.

— Вы взяли Шона на исследования? — гремел голос Розы. На сей раз она могла смотреть прямо в эти горящие глаза Вадима без всякого страха.

— Допустим. Это и его решение тоже, мы никого не заставляем.

— Раз уж вы его взяли, значит, имеете о нем хорошее мнение, можете положиться на него в этой сфере. Ведь так?

— Я не совсем понимаю, к чему вы, госпожа, клоните.

— А к тому, сэр, что, несмотря на рвение Шона к науке, его мнение не учитывается. Что бы он ни сделал, его не хотят выслушивать. Так для чего его пригласили в этот бардак? Просто походить по улице, записывать в дурацкий блокнот дурацкие теории?

— На мой взгляд, если человека не выслушивают, значит, он предлагает бредовые идеи.

Эта фраза уж очень сильно разозлила Розу. Она в одночасье вспыхнула и уже еле сдерживала свои истинные эмоции.

— Ах так! Значит, вам и впрямь плевать на него! Что ж, — девушка посчитала, что сможет ударить Вадима по больному, — тогда неудивительно, что в области медицины у Светлограда такой провал. Уверена, если дела и дальше будут идти подобным образом, то вам не то что лекарства от вируса не видать, вы подохнете от банальной простуды.

— А вы считаете, что ваш Шон несравненно лучший ученый всего света! Интересно, почему же я не слышал ни об одном его изобретении или открытии? Или такие, как я, недостойны получать вести о столь превосходном профессионале?

— Да, я считаю, что мой Шон — лучший человек и ученый всего света! А ваша стайка безответственных тупиц делает все, чтобы заткнуть его талант и гений.

— Как вы красиво выражаетесь! «Талант», «гений», «стайка тупиц». Вы, как я услышал, одарили его еще и званием лучшего человека на этом свете. Или вы стерли эту грань понятий между человеком и ученым?

— Я прекрасно знаю, что говорю и хорошо себя слышу. Я не оговорилась. В отличие от ваших друзей-исследователей и работников парламента, Шон — настоящий человек.

— Поражаюсь с того, как сильно вы его любите, что готовы сейчас позориться здесь в этом споре из-за его проблем.

— Да, люблю! Вам чуждо это чувство, потому что вы все пусты как люди и полны лишь злобы. Но если вы думаете, что отсутствие у вас добрых намерений и способности любить делает вас сильнее, то вы сильно ошибаетесь. Вы слабы так же, как и ваши ученые! Вы боитесь тех, кто достойнее вас!

— Хорошо! Я вас понял! Вы и Шон — настоящие ангелы среди всего вонючего навоза нашего общества, а я, похоже, для вас являюсь главным экскрементом. Тогда давайте, докажите! Согласитесь, так легко назвать человека слабаком, при этом абсолютно бездействовать, даже в сравнении с этим самым слабаком.

— Мы можем заключить пари, если вы не согласны с моими обвинениями.

— Пари? И в чем же его смысл?

— Хм… Давайте так: Шон может набрать себе свою собственную команду, и если в течение месяца они делают какое-либо важное открытие, то Шон становится главой исследовательского центра.

— Отлично. Но если нет, то вы отправитесь в казармы для подкрепления наших солдат.

— По рукам, — ответила Роза, хорошо скрывая сильный испуг от такого условия. Теперь ей предстояло рассказать о придуманном ею споре, от которого зависела их дальнейшая судьба.

Роза вернулась в больницу и вошла в кабинет к Шону. В ноздри неожиданно ударил сладкий аромат крепкого чая, скружившего голову. Из двух стоящих на столе кружек поднимался еле заметный пар. Шон удобно устроился в кресле возле окна, как обычно, осматривая пасмурное небо. Заприметив Розу, он подошел к ней, захватив с собой кружки чая. Девушка выдавила из себя улыбку, присаживаясь на диван.

— Как успехи? — спросил Шон, сделав небольшой глоток.

— Я… Я поговорила там, — терялась в мыслях Роза. — В общем… Я поспорила, — Шон нахмурил брови и ухмыльнулся. В глазах его проглядывала капелька восхищения от способностей Розы заключать спор с такими людьми.

— Интересно. Что за спор?

— Ты можешь набрать свою команду. И если в течение месяца вы делаете открытие, ты становишься главой их научного центра, — глаза Шона вспыхнули от восторга, от одной только мысли получить такой шанс.