Племя

— Это же замечательно! А какое условие поставили они?

— Шон, — с лица девушки пропала всякая радость. Роза смотрела на Родригеса, как приговоренный к казни человек, она чувствовала свою вину перед ним, свой поступок она посчитала непростительным, — если мы не сможем, нас отправят воевать.

Былое восхищение Шона пропало. Могло показаться, что он потерян, но на самом деле он лишь постепенно начинал осознавать свою ответственность. Сейчас от него зависит не только его жизнь, но и жизнь Розы. Нет, он не держал ни капли зла на Розу, а даже наоборот. Всегда, с первой их минуты вместе, он восторгался от ее характера, от ее силы.

— Прости меня, — прошептала девушка. — Я совершила большую ошибку.

— Нет, — ответил Шон, подойдя к ней вплотную, ощутив аромат ее духов и сильную дрожь ее души. Он положил одну руку на ее изящное плечо, а другой дотронулся до холодной розоватой щеки, — ты поступила правильно. Спасибо.

Роза поднялась с кресла, обняла Шона, прижав его к себе как можно сильнее.

— Лучше умрем с честью, чем будем жить такими подонками, подобно остальным, — сказал Шон, согревая ее в своих объятиях.

Глава 9

Мягкий лунный свет разливался по комнате, находя свое отражение в каждой частице этого небольшого помещения. Шон переворачивался с одного бока на другой в надежде поймать своими дрожащими руками эту тонкую нить сна, но она все ускользала от него. Отчаявшись, Родригес по привычке подошел к окну, увидев впервые за долгое время чистое ночное небо: бледную луну и бесчисленные звезды, рассыпанные точно веснушки на темный океан космоса. Ведь каждая звезда, этот крохотный, еле заметный огонек, на самом деле оказывается столь огромным и безумно горячим шаром, но таким далеким. Такими же далекими являются шансы и возможности. Что-либо может показаться нам таким маленьким, ничтожным, совершенно бесполезным. Но все это лишь из-за того, что это «что-либо» так далеко от нас, и мы не можем по-настоящему ощутить его значимость, его истинный размер.

Шон снова опустился на кровать. Его вновь штормило, но на сей раз тому виной не неизвестная болезнь, а безостановочные размышления, в которых он тонул все сильнее и выбраться из пучины которых с каждой секундой все тяжелее. Родригесу предстояло набрать команду для проведения опытов, но кого же? За последнее время он повидал предостаточно людей, со многими познакомился чуть ближе, но целостный круг его общения остался прежним. Не было сомнений, что эти люди, о которых думал Шон, точно поддержат его, но большие сомнения подкрадывались по поводу того, что этих людей всего двое: его верная спутница Роза и беспорочный друг Кирилл. И все было бы не так плохо, если бы эти двое оказались такими же профессорами биологии, подобно Шону, но их спектр деятельности был совершенно иным. Шону виделся лишь один вариант: взять всю инициативу на себя, прибегая к помощи своих новых коллег только в тех работах, где требуются дополнительные руки. Конечно, зная Розу, становится ясно, что она захочет помогать Родригесу двадцать четыре часа в сутки (тем более считая себя виновницей всего происходящего), так что стоило бы подумать над тем, как и чему ее обучить, чтобы ее стремление к помощи вылилось в действительно полезные действия.

Казалось бы, лишь отчасти решенная проблема все же отпустила Шона на время и позволила ему уснуть. На удивление, даже не побеспокоив его внутри сновидений.

Утром, как только стало достаточно светло, Шон уже находился возле двери в квартиру Кирилла, ожидая прихода своего друга, который уже в столь ранний час успел куда-то отойти. Родригес точно знал, что сегодня у Кирилла выходной, так что он точно должен быть дома, ибо работать на электростанции сверхурочно сам пропавший считал «неблагодарным делом», на которое он, по его же словам, не решится никогда, «пусть хоть превратят его в трансформатор». Шон облокотился на стену и присел. Закрыв глаза, он стал лишь вслушиваться, ожидая заветный грохот входной двери. Но пока что тишина, которая в очередной раз нагоняет тоскливую думу. Шон вовсе не удивился условию, которое поставили в парламенте, ибо об их намерениях вести войну с мутантами и мародерами стало известно после доставки в больницу первых раненых. Но, отчасти, Родригес считал такое развитие событий, весь этот спор с его возможной сладостью победы и ужасной горечью поражения вполне неплохим исходом. С той минуты, как только он увидел раненых солдат в больнице, его не отпускал страх увидеть по ту сторону баррикад Розу, а позже и самому пополнить те ряды. Может быть, это снова везение? Неужели все вновь обернется успехом?

Наконец послышался раскатистый грохот двери, и глухое эхо шагов разносилось по подъезду. На лестничной площадке уже виднелась высокая светловолосая фигура мужчины, в котором Шон без ошибок признал Кирилла. В руке он нес то, чего Родригес ожидать уж точно не мог, — гитару. Поцарапанный, местами вздутый корпус из темного дерева, большая, но уже потертая наклейка с красным цветком на нем и позеленевшие от окисления струны — вот, что осталось от инструмента.