Племя

— Я скоро спину сорву, — выдохнул Шон, подкладывая руки под тяжеленную плиту.

Роза тем же способом выбралась из комнаты охраны, бросив смешной взгляд на красного, как рака, Шона.

— Еще раз напомни, для чего нам идти именно в эту часть? — переспросил Шон.

— Здесь находятся клетки для всяких птиц: курицы, павлины и прочие воробушки. Они не такие огромные, как для других животных, так что идеально подойдут для наших целей.

Отперев дверь, команда прошла еще несколько десятков метров по пустующей территории, где не было ничего, кроме сухой травы, грязи и камней, и наконец наткнулись на первый вольер. Как и обещал Кирилл, эта клетка была средних размеров, так что в ней бы с легкостью поместились все трое. Внутри вольера еще стояли всякие декорации вроде искусственных деревьев, какого-то подобия скворечников и кормушек. Достав из своего рюкзака некоторые инструменты, Кирилл принялся разбирать клетку, чтобы унести с собой ее части. Справился со своей работой он довольно быстро, и уже через полчаса вся компания направилась к гаражу, неся перед собой столь необычный для граждан Светлограда груз.

Кирилл сложил все стены для клетки возле своего рабочего места в гараже. Он пообещал, что к следующему дню все будет готово.

— Но вам придется меня подождать, завтра у меня работа, приду только вечером, — предупредил он, прощаясь.

Вернувшись в квартиру, Шон с Розой присели на диван, взяв в руки по книге. Строки мелькали перед глазами, голос в подсознании произносил каждое прочитанное слово, но его смысл совсем не был ясен. Весь внутренний мир стал жертвой размышлений об отчаянной борьбе, которую приходится вести без остановки. Сначала это были противостояния с мутантами, а теперь к ним присоединился Светлоградский парламент. Люди никогда не научатся видеть своих истинных врагов, а будут лишь стремиться уничтожить того, кто оказался к ним ближе.

Шон вновь начал ощущать тяжесть в теле. Его конечности набухали, кровь яростно пульсировала в венах, готовая вырваться наружу, язык совсем онемел, так что он не мог ничего сказать. Родригес, еле справляясь с дрожью тела, закрыл книгу и положил рядом с собой, облокотился на спинку дивана и закрыл глаза. В пустоте, что предстала перед ним, воспламенялись яркие искры, кружились в беспрерывном танце, как бесконечно падающие звезды. По телу обжигающим теплом разливался жар, глаза стали тяжелее всего остального тела. «Опять оно, — пробудился внутренний голос Шона. — Что же со мной? С каждым разом эти приступы все хуже и хуже, они заставляют мое сердце биться сильнее, заставляют руки дрожать. Словно кто-то напоминает мне, что я простой смертный, такой хрупкий и несовершенный механизм, способный к неожиданной и роковой поломке. Неужели мой конец уже близок? Я ставил перед собой такие грандиозные цели, долгосрочные перспективы, я и подумать не мог о чем-либо, что может меня остановить. А тут еще и Роза, этот светлый луч во тьме реальности, я не могу представить и дня, прожитого без ее образа перед глазами. К черту все эти эксперименты! Всю жизнь думал только о них, даже после ее появления. Я так не хочу с ней прощаться… Всегда боялся, что однажды потеряю ее, делал все, чтобы спасти ее от страшного, но скоро сам же и заставлю ее страдать. Зачем же мне? Почему мне суждено закончить вот так? Оставить Розу одну, совсем одну… Нет! Сколько бы мне ни оставалось жить, я должен провести эти дни с ней. Успеется это открытие, сделаю его в одночасье, я уверен. О, Господи! Почему же это все не один страшный сон?»

Роза, обратившая внимание на странное дыхание Шона, закрыла книгу и наклонила к нему голову, дотронувшись до его лба. Она поняла, что его вновь мучает приступ, но не сказала ни слова, только положила руку ему на волосы, поглаживая их легкими движениями.

Впервые за долгие годы по щеке Шона скатилась слеза. Она была совсем незаметна, но слишком значима. Родригес и позабыл, когда в последний раз переживал так сильно, когда в последний раз он растрогался. Он пытался вспомнить тот момент, когда Роза помогла ему измениться. Ведь старый Родригес не был таким, ему это было очень хорошо известно.

Через несколько минут болезнь его отпустила. Роза не говорила по этому поводу, стараясь не беспокоить Шона, ведь его взгляд излучал страх, о масштабах которого девушка даже не догадывалась. Роза переводила темы на самые разные вещи: рассказывала забавные истории из прошлого, изложила краткую биографию своих лучших школьных подруг, пожаловалась, как в десять лет у нее кто-то украл велосипед. Родригеса занимали эти истории, особенно по той причине, что он мог слышать любимый голос, слышать его в последние разы.

Эта мерзость смерти жрала Шона, томила неизвестностью и пугала безысходностью.

— Пойдем погуляем завтра, — резко перебил Шон очередной рассказ Розы. — Просто пройдемся где-нибудь. Все равно Кирилла придется ждать с работы.

— Да, конечно, пойдем, — ответила она и вновь возобновила свои рассказы.