Племянник дяде не отец. Юрий Звенигородский

   - О старшем брате Василии, - сказал княжич, ибо только что омрачился тягостной мыслью: одиноко стало ему с тех пор, как отец скрепя сердце послал в Орду старшего сына. В тот день Юрий, едва попрощавшись с Василием, убежал в свою ложню, не мог перенесть материнских слёз. Дядька Борис приходил успокаивать, - всуе. Облегченье почувствовал лишь на груди Домникеи. Бывшая мамка, как в детстве, подыскала целительные слова: «Бог даст, вернётся твой брат целёхонек. Вырастешь, наживёшься ещё при великом князе Василии Первом». Юрий вспомнил рассказы старших, как до его рождения молодой Дмитрий Иванович вынужден был ехать в Орду по вызову ханскому. Митрополит и бояре с молитвами и слезами проводили его до берегов Оки. Всем была памятна передаваемая из поколения в поколение горькая повесть о гибели у татар Михаила Ярославича Тверского. Тогда подвёл коварный царский посол Кавгадый. Не менее ли коварен и Сарыхожа, обещавший говорить перед ханом в пользу Дмитрия? Молитвы были услышаны, всё обошлось. Спустя осень и лето великий князь воротился. Как-то вернётся теперь его сын? «А вдруг братца убьют?» - всхлипнул Юрий. «Стало быть, жить нам придётся не при Василии Первом, а при Юрии Втором», - вразумила находчивая Домникея. Эта речь огорошила княжича, второго по старшинству. Он притих. Сейчас вспомнил неожиданные слова и, видимо, что-то в его лице заставило учителя Семёна Морозова отвлечься от хартийного списка.

   - Как я слышал, - сказал он, - наследник великокняжеского престола Василий Дмитрич принят Тохтамышем весьма учтиво. За него насчитали выкуп: восемь тысяч золотых монет. Государь наш, батюшка твой, отправит золото, и княжич вернётся всем нам на радость.

Юрий думал уже о другом. Он смотрел на снявшего толстые окуляры молодого боярина, на его светлую бородку, хохолок на челе, добрые глаза и лишний раз говорил себе: лучшего учителя пожелать невозможно! На все недоумённые вопросы даёт вразумительные ответы. Ещё при первой встрече Юрий спросил: станет ли Москва прежней после Тохтамышева погубления? Семён Фёдорович сказал: «Как будто бы всё былое исчезло: московляне порублены, сожжены, потоплены, Москва превратилась в отчаянную пустоту. Казалось бы, ей предопределено захиреть, как многим старым городам. Но этого не случится. Потому что вокруг Москвы-города существует Москва-народ. Вот сила, что заново восстановит, заселит и обновит Москву-город, Ибо крепкие его стены в свою очередь притягивают и обнадёживают живительные окрестности». Впоследствии княжич наглядно убедился в правоте этих слов. Сейчас он промолвил:

   - Боярин Семён, ты часто ходишь сюда, в монастырское книгохранилище. Что влечёт тебя?

Учитель уважительно оглядел ряды кожаных корешков.

   - Мы загрубели при владычестве ханском. Однако ж не столько, чтоб ум лишился жажды познаний. Греки по-прежнему берут у нас серебро и привозят книги. Митрополичье хранилище богато как здешними рукописями, так и греческими творениями. Эллинский язык у нас ведом и высшему духовенству, и некоторым вящим мирянам. Я здесь знакомлюсь с плачевной судьбой Отечества и с древними умствователями - Гомером, Пифагором, Платоном. Вот Аррианов перевод повести о Синагрипе, царе Адоров[13]...

Беседу прервал несвоевременный шёпот:

   - Юрий Дмитрич! А, Юрий Дмитрич!

Княжич, оборотясь, увидел просунувшуюся в дверь боярскую шапку Бориса Галицкого.

   - Скорей! Государь с государыней ни минуты не терпят. Старшего, Василия, нет. Ты теперь старший. А свадьбе сей же час начинаться. Как быть невесте без брата? Куда запропал? Я голову потерял. Если б не Чудов архимандрит, что пришёл во дворец к венчанию...

Юрий встал.

   - Прости, боярин Семён. В другой раз договорим о книжнике Арриане.

Он вышел в сводчатую низкую дверь, себя ругая: из головы вон, что нынче свадьба сестрицы. Бедная Софья! Выходит за сына врага отцова.

   - Скажи, в толк не возьму, - потормошил он дядькин рукав, идя через монастырский двор, - пошто княжну выдают за Фёдора, отпрыска Олега Рязанского?

   - По наивысшим соображениям, - начал объяснять Борис. - Троицкий игумен Сергий соединил-таки твоего отца с самым упрямым человеком нашего времени. Чудный старец сумел умилить рязанца тихими, кроткими речами. Теперь надобно скрепить мир родственными связями. Ты ведь знаешь, Дмитрий Иванович женился на твоей матушке, когда боролся с её отцом за великое княжение суздальско-нижегородское. А женитьба Владимира Серпуховского на Елене Ольгердовне?

   - Уж наслышан, - перебил Юрий, - о тогдашних «наивысших соображениях». С Михаилом Тверским у моего родителя опять же немирье. И конца ему нет. Так не выдать ли за княжича из Твери нашу одиннадцатилетнюю Марью?

   - О, мой господин! - засмеялся дядька. - Придёт и Марьин черёд[14]. Тверской володетель на такие дела мастак. В своё время сосватал сестру Ульяну за могущественного Ольгерда Литовского.

   - Стало быть, Елена Ольгердовна - литвинка наполовину? - сообразил Юрий, удивлённый таким открытием.