Плененная

— Откуда мне было знать, Артемия? Когда меня схватили и заточили под стражу, твоя поверенная девчонка передала мне записку от тебя и оружие. Я избавился от охраны и пришёл в указанное тобой место. Увидев тебя, я решил, что всё позади, но меня схватили. А ты стояла и спокойно смотрела… Меня обвинили ещё и в попытке бегства, и в убийстве охраны. Кто бы после такого поверил в мою невиновность? Никто!..

— Инсар… Люди отца перехватили мою записку и привели меня к нему. О нашей связи стало известно. Отец спросил у прорицательницы, не беременна ли я… И она подтвердила его опасения. Отец сказал, что казнит тебя в любом случае. Хотя бы за то, что ты переступил через положенные границы и стал моим мужчиной. Он поставил меня перед выбором: сохранить хотя бы столь немногое. Нужно было лишь прийти как ни в чём не бывало в условленное место и позволить им схватить тебя. Отец обещал, что твоя смерть будет лёгкой. Только тогда мне будет позволено сохранить дитя. Спешный брак с Рексенором, чтобы скрыть беременность…

— Неужели ты считаешь, что зная о выборе в пользу ребёнка, я бы сжигал тебя своей ненавистью? Но о ребёнке никто не знал! Ни одного слуха не просочилось… за стены Верксала.

— Да! И я постаралась ради этого… Любому, кто едва взглянул бы на моего сына, стало бы понятно, что он не может быть сыном Рексенора. Я устроила всё так, якобы ребёнок родился мёртвым. И через верных мне людей отправила его к наставнику, единственному, кому смогла бы оставить сына на воспитание. Мне пришлось отдать приказ избавиться от тех, кто выполнял мой приказ. А потом, в свою очередь, избавиться и от них… Агрий и Азий, мои два охранника сделали всё без лишнего шума, зная лишь, что избавляются от ненужных людей, но не догадываясь об истинной причине. Я думала, что спрятала сына так надёжно, как только возможно.

Инсар стоял потрясённый, схватившись рукой за голову. Взгляд его был растерянным.

— Я бы не предала тебя просто так, Инсар. Не избавилась бы от тебя, словно от мусора.

Мне вдруг стало горько на душе. Всё это время он сжигал меня лучами своей ненависти из-за того, что наши чувства стали помехой в праве наследования престола. И отец… Как ты мог так соврать Инсару, растравив его душу?.. Я ещё поговорю с тобой, когда встречусь на том свете. Но сейчас…

— Я бы ни за что так не поступила по своей воле. Я любила тебя, Инсар…

— Любила, — эхом отозвался Инсар, — любила… А я до сих пор люблю. С самого первого момента, когда увидел тебя. Любил ту взбалмошную, смешливую девчонку. Любил капризную девушку. Любил жестокую красавицу, бросившую меня подыхать. И ту, что якобы отравила меня, тоже люблю. Я готов умереть, но только от твоей руки. И люблю тебя так, что готов убить. Лишь бы не мучиться оттого, что сжирает меня.

— Инсар…

Слов больше не осталось, как и сил терпеть эту бессмысленную муку. Я шагнула вперёд, обвивая его руками и приникая всем телом, чувствуя, как мгновенно его руки обхватывают меня и вжимают в своё тело. Так сильно, что становится трудно дышать. От его крепких объятий становится больно и в то же время мне ни за что не разомкнуть пальцев рук, сцепленных за его спиной. Моих губ, щёк, глаз, шеи касаются его губы, жадные, горячие и желанные. Как сладко пить из них любовь и сталкиваться с ними вновь и вновь…

— Я безмерно счастлив за вас, любовнички! — раздаётся насмешливый, чуть раздражённый голос Ризвана.

— Вы мальца своего собираетесь спасать или как? Он ещё в лапах «чистильщиков», — продолжает Ризван.

Инсар в последний раз обжигает кожу шеи поцелуем и смотрит на Ризвана.

— Теперь передо мной стоит не только этот вопрос, друг…

— Успокойся, Инсар. Я не стану врать. Красотка хороша, и я был бы не прочь связать свою жизнь с ней. Но… Если бы я сходил с ума по ней хоть вполовину так же, как и ты, я бы давно нашёл способ сделать её своей. Даже если бы для этого мне пришлось подвергнуть её внушению… Это ты у нас святоша — будешь корчиться в любовных муках и не позволишь себе приблизиться. Она хороша, но это пройдёт. У меня пройдёт. У тебя — нет, бери её и мучайся всю оставшуюся жизнь.

— Теперь — ни за что, — отвечает Инсар, вглядываясь в меня своими невероятными глазами, — теперь, зная правду, я готов перевернуть весь мир, зажав его в кулаке…

— И про узкоглазого не стоит забывать, — нехотя продолжает Ризван, — полосатый щенок мне нравится.

Глава 71. Артемия

— Может, прекратите обжиматься, а? Раздражаете неимоверно! Кто соображать будет? Я один? — бурчит Ризван.

Инсар держит меня на коленях, прижимая рукой к своему телу, и то и дело касается волос, зарываясь в них носом.

— Заткнись. Моя голова сейчас соображает так ясно, как никогда прежде, — усмехается Инсар.

— Могу себе представить… В последнее время ты не мог похвастаться благоразумием. Может быть, хотя бы сейчас на месте нервной развалины появится старый друг?

— Он всегда такой болтливый? — спрашиваю я.

— Золотая, он в несколько раз болтливее той девчонки, которую я увидел на невольничьем рынке больше десяти лет назад.