Плененный принц (ЛП)

– Последним должен обладать король? – переспросил Лоран. – Или это необходимо лишь для того, чтобы им стать?

Помолчав, Торвельд произнес:

– И до меня доходили эти слухи, что смерть Деймианоса вовсе не случайна. Но я им не верю. Я видел Кастора в неподдельной скорби. Для него то было нелегкое время. Потерять столько и столько обрести, и все в одно мгновенье.

– Это судьба всех наследных принцев, – сказал Лоран.

Торвельд одарил Лорана очередным долгим восхищенным взглядом, которые стали появляться с раздражающей частотой. Деймен нахмурился. Лоран был гнездом скорпионов в теле человека. Торвельд смотрел на него и видел лютик.

Слышать, что Акилос ослаб, было настолько больно, насколько Лоран, скорее всего, и желал. Разум Деймена переполняли мысли о клановых разногласиях и расколе. Если происходят волнения, то первыми они возникли в северных провинциях. В Сикионе, наверное. И в Дельфе.

Появление слуги, пытающегося не показать, насколько он запыхался, помешало последующему ответу Торвельда.

– Ваше высочество, простите, что прерываю. Регент прислал меня сообщить, что он ожидает вас в зале.

– Я слишком долго безраздельно пользовался твоим вниманием, – сказал Лоран.

– Я бы хотел, чтобы у нас нашлось больше времени, – ответил Торвельд, никак не показывая, что намеревается подниматься.

Лицо регента, когда он увидел двух принцев, вместе входящих в зал, застыло неулыбчивой маской, хотя он сердечно поприветствовал Торвельда, и стороны обменялись всеми надлежащими формальностями. Слуга Торвельда с поклоном отошел. Того требовал этикет, но Деймен не мог последовать его примеру, если только не собирался вырвать цепь из рук Лорана.

После обмена всеми любезностями, регент сказал:

– Вы извините меня и моего племянника на несколько мгновений?

Он одарил тяжелым взглядом Лорана. Наступила очередь Торвельда вежливо удаляться. Деймен понимал, что должен сделать то же самое, но ощутил, как Лоран натянул повод.

– Племянник, тебя не приглашали на эти обсуждения.

– И все же, вот он я. Очень раздражает, да?

– Это серьезные мужские дела. А не время для детских игр.

– Я, кажется, припоминаю, как мне говорили становиться более ответственным. Это озвучили публично с большой торжественностью. Если не помните, то проверьте счетные книги. Вы в итоге стали на два поместья богаче и имеете такой доход, что можете передушить всех лошадей в конюшнях и купить новых.

– Если бы я считал, что ты здесь, чтобы взять на себя ответственность, то принял бы с распростертыми объятиями. Тебе же никак не интересны торговые переговоры. Ты в своей жизни ни к чему серьезно не относился.

– Да? Что ж, значит, и здесь ничего серьезного, дядя. Вам незачем переживать.

Деймен видел, как регент прищурился. Это выражение напоминало ему Лорана. Но регент бросил лишь:

– Я ожидаю должного поведения, – и прошел в сторону увеселений, показывая больше терпения, чем Лоран заслуживал. Лоран не последовал тотчас за ним – он смотрел дяде в спину.

– Ваше жизнь была бы много проще, перестань вы его дразнить, – заметил Деймен.

Ему ответили холодным тоном:

– Я сказал тебе заткнуться.

Глава 8

Ожидая для себя неприметное место раба на задних рядах, Деймен с удивлением обнаружил, что устроен рядом с Лораном, хотя и на расстоянии в девять дюймов, а не сидя на его коленях, как Анкель со своим господином напротив них.

Лоран идеально соответствовал окружающей обстановке и, конечно, знал об этом. Как всегда, он облачился в строгие одежды наивысшего качества, что соответствовало его статусу. Никаких украшений, не считая изящного золотого венца, почти полностью скрытого волной светлых волос. Когда они сели, он отсоединил повод Деймена, обмотал цепь вокруг рукояти и бросил одному из слуг. Тот едва его не уронил.

Стол оказался прямо-таки безграничным. С другой стороны от Лорана находился Торвельд, весьма удачно для принца. А возле Деймена расположился Никез. Возможно, очередное доказательство удачливости Лорана. Никез устроился ближе к регенту отдельно от советника Одина, который сидел где-то в другом месте.

Нахождение Никеза за главным столом походило на просчет по этикету, учитывая обидчивость патрасцев. Но Никез оделся должным образом и лишь едва подкрасил лицо. Единственным проблеском крикливой яркости петов сияла длинная сережка в левом ухе – два сапфира покачивались на цепочке, почти касаясь его плеча, и выглядели слишком тяжелыми для юного лица. В остальном его легко можно было принять за знатного отпрыска. Никто из патрасцев не предположил бы, что ребенок-катамит сидит за столом рядом с королевской семьей. Торвельд, скорее всего, сделает то же неверное допущение, что и Деймен в свое время, и решит, что Никез – чей-то сын или племянник. Несмотря на сережку.

Никез тоже хорошо вписывался. Его красота при близком рассмотрении поражала. Как и его юность. Голос подростка еще не начал ломаться. Когда он говорил, слышался чистейший звон хрусталя.

– Я не хочу сидеть рядом с тобой, – высказался Никез. – Отвали.