Плененный принц (ЛП)

Гвардеец оказался в незавидном положении пешего против трех всадников. Проулок был маленький. И Йорд держал меч на изготовку. Позади него красные и синие находились в примерно равном количестве. Но он не казался встревоженным.

– Нападение на гвардейца – измена.

В ответ с небрежным презрением Орлан тоже потянул за рукоять. Тотчас в шеренге стоящих сзади засверкал металл. Обе стороны ощетинились арбалетами. Никто не дышал.

Йорд просветил:

– Принц выше совета. Твой приказ устарел на час. Убей раба, и твоя голова скатится с плахи следующей.

– Ложь, – ответил главный гвардеец.

Йорд достал что-то из-за пазухи и взмахнул этим в воздухе. На цепочке, сверкая в свете факелов золотом, словно звезда, покачивался медальон советника.

– Хочешь поспорить?

– Ты, видать, охрененно трахаешься, – пошутил Орлан перед тем, как втолкнуть Деймена в зал, где уже стоял Лоран, один перед регентом и советом.

Картина была та же, что и в прошлый раз: регент восседал на троне, а совет в полном облачении внушительно выстроился позади него, только придворные не толпились в зале, лишь Лоран предстал перед ними. Деймен сразу посмотрел, у кого из советников не доставало медальона. У Ирода.

Еще один толчок. Деймен ударился коленями о ковер, такой же красный, как плащи гвардейцев регента. Он оказался как раз у рисунка, на котором вепря проткнули копьем под увешанным гранатами деревом.

Он поднял взгляд.

– Мой племянник очень убедительно тебя отстаивает, – сказал регент. И потом до странного повторил слова Орлана: – Должно быть, ты обладаешь скрытым шармом. Может, его так притягивает твоя внешность. Или у тебя другие таланты?

Раздался холодный спокойный голос Лорана:

– Вы хотите сказать, что я лег с рабом? Какое отвратительное предположение. Он – грубый воин из армии Кастора.

Лоран, одетый для официального приема, вновь показывал невероятное самообладание. Не было ничего общего с тем ослабевшим юношей – каким в последний раз видел его Деймен – с полуприкрытыми глазами, чья запрокинутая голова упиралась в стену. Нескольких часов, прошедших с побега, оказалось достаточно, чтобы дурман перестал действовать. Наверное. Хотя, конечно, он никак не мог знать, столько времени Лоран уже провел здесь, споря с советом.

– Просто воин? И все же ты описываешь странное происшествие: три человека проникли в твои покои, чтобы напасть на него, – ответил регент. Он бросил взгляд на Деймена. – Если он не делит с тобой постель, то что он делал рядом с тобой так поздно ночью?

И так напряженная атмосфера накалилась еще больше.

– Я не ложусь с потными мужиками из Акилоса, – настаивал Лоран.

– Лоран, если на тебя напали акилцы, а ты по какой-то причине это скрываешь, то мы должны знать правду и ее добьемся. Вопрос слишком серьезен.

– Как и мой ответ. Не понимаю, как это обсуждение дошло до моей постели. Могу я узнать, куда оно направится дальше?

Тяжелые полы парадной мантии укрывали трон, на котором сидел регент. Он провел согнутым пальцем по подбородку, заросшему бородой, посмотрел вновь на Деймена, потом перевел взгляд на племянника.

– Ты будешь не первым молодым человеком, оказавшимся в плену страстного увлечения. Неопытность часто путает плотское с любовью. Раб мог воспользоваться твоей невинностью и убедить соврать нам ради него.

– Воспользоваться моей невинностью, – повторил Лоран.

– Мы все видели, как ты к нему благоволишь. Он сидел рядом с тобой за столом. Ты его кормил с рук. В последние дни ты без него почти нигде не появлялся.

– Вчера я жестоко с ним обращался. Сегодня – падаю в его объятья. Я бы хотел, чтобы обвинения против меня были более последовательными. Выберите что-то одно!

– Племянник, мне не надо ничего выбирать, ты обладаешь рядом пороков, и противоречивость их венчает.

– Да, я предположительно трахнулся с врагом, устроил невыгодный для себя заговор в паре со своим собственным убийцей. Не могу дождаться, чтобы услышать, какие подвиги я совершу дальше.

Лишь по виду советников становилось понятно, что эта беседа началась давно. Возраст, весьма ранний подъем – утомление было налицо.

– И все же раб сбежал, – обвинил регент.

– Мы опять к этому возвращаемся? На меня не совершалось покушения. Если бы на меня напали четверо вооруженных людей, вы действительно думаете, что я бы выжил, убив трех? Раб сбежал по более прозаичной причине – он неуправляем и непокорен. Если не ошибаюсь, я уже говорил о его упрямой натуре вам, всем вам, раньше. Но вы решили мне не поверить.

– Дело не в вере. Меня беспокоит, что ты его так защищаешь. На тебя не похоже. Это говорит о нехарактерной привязанности. Если он повлиял на тебя так, что ты сочувствуешь войскам не твоей страны…

– Я сочувствую Акилосу?

Холодное отвращение, с которым он это прошипел, убеждало больше, чем любые жаркие вспышки возмущения. Один-два советника переступили с ноги на ногу.

Ирод неловко произнес:

– Мне с трудом верится, что его можно в этом обвинить, не когда его отец… и брат…