Плененный принц (ЛП)

И все же, Лоран определенно спас ему жизнь. Лоран и его дядя почти стоили друг друга, когда дело шло о холодной жестокости слов. Деймен ощущал себя измученным от одного присутствия при этом. Ему стало интересно, как долго Лоран отстаивал свои позиции до того, как его привели.

«Я не могу защитить тебя в таком состоянии», – предупреждал Лоран. Деймен тогда не представлял, в чем может заключаться защита, но никогда бы не додумался, что Лоран выйдет на поле боя за него. И выстоит.

– Я хотел сказать… что я благо…

Лоран перебил его.

– Между нами больше ничего нет, уж точно никакой благодарности. Никаких любезностей от меня не жди. Наш долг погашен.

Но немного хмурый взгляд, которым Лоран одарил Деймена, оказался не враждебным, а испытующим.

– Я вполне серьезно говорил, что не желаю быть тебе обязанным. У тебя найдется намного меньше причин помогать мне, чем у меня – тебе.

– Это действительно так.

– Ты не приукрашиваешь то, что думаешь, да? – заметил все еще нахмурившийся Лоран. – Более хитрый человек приукрашал бы. Хитрый человек никуда бы не ушел, он бы воспользовался преимуществом, развивая чувство долга и вины в господине.

– Я не предполагал, что вы можете чувствовать вину, – прямо сказал Деймен.

У Лорана дрогнул уголок рта. Он на несколько шагов отошел от Деймена и коснулся резных подлокотников трона кончиками пальцев. А потом расслабленно вытянулся на нем.

– Ты можешь воспрянуть духом. Я уеду в Дельфлёр, и мы избавимся друг от друга.

– Почему вам так неприятна служба на границе?

– Я же трус, помнишь?

Деймен обдумал это.

– Неужели? Ни разу не видел, чтобы вы уклонялись от схватки. Скорее наоборот.

Улыбка стала чуть заметнее.

– Так и есть.

– Тогда…

Лоран его перебил.

– Это тебя не касается.

Еще несколько секунд прошло в тишине. Лоран расслабленно развалился на троне, словно его позвоночник превратился в студень, и Деймену пришло в голову, – пока Лоран продолжал на него смотреть – до конца ли развеялся дурман. Когда Лоран разговорил, его тон выдавал любопытство:

– Как далеко ты ушел?

– Недалеко. До борделя, где-то в южных кварталах.

– Неужели после Анкеля так много прошло времени?

Он окинул Деймена ленивым взглядом. Тот покраснел.

– Я добрался туда не ради удовольствия. У меня было другое на уме.

– Жаль, – снисходительно отозвался Лоран. – Надо было получать удовольствие, пока имелась такая возможность. Я тебя так запру, что вздохнуть не сможешь, не говоря уже о том, чтобы вновь причинить мне столько неудобств.

– Конечно, – уже совсем по-другому произнес Деймен.

– Говорил тебе, что твоя благодарность ни к чему.

И его отвели обратно в знакомую, чрезмерно украшенную комнатушку.

Потянулись долгие бессонные часы – его ждали соломенный тюфяк и подушки для отдыха, но гнетущее ощущение в груди не давало уснуть. Когда он осматривал комнату, оно лишь усиливалось. По левую руку располагались два сводчатых окна с низкими широкими подоконниками, каждое забранное узорчатой решеткой. Они выходили на те же сады, что и лоджия Лорана, – это он знал по расположению его комнаты в покоях Лорана, а не по личным наблюдениям. Длины цепи не хватало, чтобы оценить вид. Но он представлял фонтаны и прохладную зелень – отличительные особенности убранства вирских внутренних двориков. Однако видеть их не мог.

А что мог видеть, то уже знал. Знал каждую пядь этой комнаты, каждый завиток на потолке, каждую «ветку» решетчатого окна. Он досконально изучил противоположную стену, недвижимое железное кольцо в полу, обременительную цепь и ее тяжесть. Мог легко указать на двенадцатую плитку, отмечающую границу его передвижений при полностью натянутой цепи. Все оставалось неизменным с первого дня его появления здесь, менялся лишь цвет подушек на ложе, которых имелся, казалось, неиссякаемый запас.

В середине утра вошел слуга с блюдом в руках, которое поставил вблизи, и поспешил скрыться за дверью.

Деймен остался один. На красивом блюде лежали сыр, теплые слоеные хлебцы, немного диких черешен в отдельной серебряной чаше и искусно вылепленная выпечка. Каждая часть трапезы выглядела продуманной, дополняющей друг друга, поэтому разложенная еда, как и все остальное, стремилась радовать глаз красотой.

Он швырнул ее через всю комнату, выливая бессильную ярость.

И пожалел почти сразу, как это сделал. Когда позже вновь появился слуга и с побледневшим от страха лицом принялся ползать по углам, собирая сыр, Деймен ощущал себя весьма нелепо.

Потом, конечно, в это самое время должен был войти Радель, он увидел беспорядок и смерил Деймена знакомым взглядом.

– Можешь сколько угодно кидаться едой. Ничего это не изменит. На весь срок, пока принц останется на границе, ты не выйдешь отсюда. Приказ принца. Ты будешь здесь мыться и переодеваться, но за дверь не ступишь. Прогулки на пиры, охоту и в купальни, которыми ты наслаждался до сих пор, закончились. Теперь тебя с этой цепи не спустят.

На весь срок, пока принц останется на границе. Деймен коротко прикрыл глаза.

– Когда он отбывает?

– Через два дня.

– И как долго там пробудет?

– Несколько месяцев.