Пленённая льдом

Свободными? Я закрываю глаза, борясь со слезами. Но они ведь умирают, одна за другой. Моими руками. И с ними я сама – часть за частью.

Все, что остается, – это легкое дуновение воспоминаний. А я – падаю.

– Я убиваю их, – рыдаю я, и чувство вины захватывает дух. – Хотелось бы мне, чтобы ничего этого не произошло, никогда! Если бы… я только не была феей.

– Мы те, кто мы есть, – шепчет моя сестра.

– Я теряю ее каждую ночь. Я теряю ее снова и снова. Я вновь и вновь переживаю ее смерть и ничего не могу поделать. Их больше нет, всех их больше нет… – Я сглатываю, мой голос хрипит. – Они мертвы, потому что я – Королева.

Она молчит. Что можно сказать, чтобы облегчить мою боль? Моя вина остается. Это точно. Я это знаю, и Седьмая Фея тоже это знает. Наши сестры погибли из-за меня. Даже Элль погибла из-за меня. Я виновата во всем.

– Где Элль? – спрашиваю я, глядя на угасающие звезды. Горло горит, я едва могу сглотнуть.

– Она в хорошем месте, – говорит Седьмая фея, нежно сжимая мое плечо, затем поворачивает меня к себе, внимательно изучая взглядом. – Я не хотела верить в то, чем поделилась со мной Ледяная ведьма. Она сказала, что Лилит вернулась, а Королева – слаба. – Я проглатываю крик. Дарящая кивает. Она увидела гнев Королевы в моих глазах. – Значит, она здесь.

Я вздергиваю подбородок.

– Хорошо, – говорит Седьмая фея и улыбается. – Пусть услышит то, что я должна сказать. – Она кладет вторую руку на другое мое плечо. Она крепко держит меня, и ее тепло пронизывает меня насквозь. Я чувствую себя защищенной, я чувствую себя в безопасности. Боль становится терпимой, по крайней мере, на какое-то время.

– Посмотри на меня! – просит фея, и я поднимаю взгляд. Ее глаза – это мои глаза. И я гадаю, как могла раньше не видеть в них этой доброты? Как я могла не воспринимать свою сестру? Единственную хорошую среди испорченных.

– Я прощаю тебя, Лилит. И Королеву прощаю. И даже фею-мать.

– Что?.. – осекаюсь я, оседая на землю, но хватка сестры удерживает меня. Она держит меня крепко.

– Я прощаю тебя, – шепчет она, и я вижу слезы на ее глазах, чувствую слезы на собственных щеках. Затем она наклоняется вперед, и ее губы касаются моего лба. Легкий поцелуй, нежное спасение, и тогда она уходит, а я опускаюсь ниц.

Мое сердце вздыхает, Королева замолкает. Я не чувствую ее. Я ничего не чувствую, кроме земли под собой и пробуждающегося утра. Она будто изгнала на мгновение все мои страдания, всю мою боль. Я запрокидываю голову, ощущаю тяжесть оперения. Первые лучи солнца погружают лагерь в свой нежный золотистый свет, ласкают мое лицо, вытирают слезы.

– Бефана, – шепчу я, потому что наконец-то вспоминаю ее, ее имя, ее сияющее сердце. – Бефана. – Во мне начинает мерцать маленькая искорка, нежный свет. Надежда, проблеск надежды.

С Элль все хорошо. Она ушла. Но с ней все хорошо.

У всех у них все хорошо.

Покой

Смерть воронам! Смерть ведьмам!

Я читаю это во всех глазах, тех, что еще остались.

Они хотят освободиться от смерти и угнетений, хотят мира и покоя. Они не знают, каково это, и все же жаждут.

Мне не верится, что полный покой однажды настанет. Когда падут последние феи, люди сами себя обрекут на угнетение. Не так уж сильно они отличаются от нас, как думают.

Охотник на ведьм стоит в стороне в группе мужчин, пока я сама помогаю готовить еду. Все идет своим чередом. Даже после такой ночи жизнь продолжается. Я чищу картошку, прислушиваюсь к словам готовящих женщин и все же не могу не смотреть на него – снова и снова.

Когда-то он рассказывал мне о людях, об их чувстве ответственности, их воле к совершенствованию. И все же здесь и сегодня я считаю, что не все таковы, как ему хотелось бы.

Отец Ольги… я слышу, как женщины говорят о нем, как он спрятался при первых признаках атаки птиц, заботясь только о собственной шкуре. Он не знает ответственности ни за людей, с которыми живет, ни даже за свою единственную дочь. Он думает только о себе.

Мы, феи… нет, мы, ведьмы, – мы убиваем. И все же каждая из нас кого-то оберегает. Мари – золотых детей, Хагравен – своих птиц, Повелительница драконов – драконов, Бефана – жертв.

– Мы не так плохи, как все думают, – тихо бормочу я, оглядывая пустые лежаки. Уцелело лишь несколько раненых, и те, кто выжил, будут отмечены навсегда.

Мой взгляд снова находит охотника на ведьм. Он стоит ко мне боком. Его меч небрежно свисает вниз, будто бы отдыхает, перед тем как…

Будто почувствовав мой взгляд, он поворачивается и внимательно смотрит на меня.

– Красивый он мужчина, правда? – хихикает старушка в платке рядом со мной.

– Что, простите?

– Охотник на ведьм, – говорит она, кивая в его сторону.

– У него внешность тигра и взгляд хищника, – восклицает рыжеволосая женщина по другую сторону от меня. – Посмотри на него, на этого мужчину. Кто, если не он, сможет уничтожить ведьм?

– Не знаю, – просто говорю я.

Старуха гогочет.

Девушка напротив склоняется над столом. В руках она держит кроваво-красную морковь, нарезает ее ножом. Вроде того, что спрятан под моим пальто в оперении. Его рукоятка прижимается к моему животу. Оружие.