Пленённая льдом

Он останавливается рядом со мной. На миг я задумываюсь, воспринимает ли он вообще волнение, царящее за столом. Он поднимает взгляд, который скользит по столу и сгрудившимся за ним женщинам, останавливается на мне.

– Нам нужно идти.

– Куда? – спрашиваю я и краем глаза вижу, как девушка беспокойно вертит головой, глядя то на меня, то на него. Рыжая бледнеет.

– Дальше, – только и говорит он, потом берет у меня из рук полуочищенную картофелину и кладет ее на стол. – Сейчас.

Нерешительно поднимаюсь, сметаю с колен несколько картофельных очисток, осторожно, чтобы не явить взглядам оперение, надежно спрятанное под пальто. Старуха кивает на прощание, рот девушки так и остается открытым.

– До свидания, – просто говорю я, а затем следую за ним. Слышу, как за моей спиной строятся дикие предположения о слишком бледном цвете моей кожи и моей манере чистить картошку. И о прошедшей ночи.

– А она не…? – доносятся до меня размышления девушки.

– У тебя есть поклонницы, – говорю я охотнику на ведьм.

Он оглядывается. Для него это не имеет значения, потому что у него есть более важные дела. Я смотрю на него и думаю, неужели ему действительно все равно?

– Скажи, что ты будешь делать, когда все это закончится?

– Все это? – только и спрашивает он.

– Когда ты уничтожишь всех ведьм, – уточняю я.

Какое-то мгновение он задумчиво смотрит на меня.

– Такому человеку, как я, всегда есть чем заняться.

Больше по этому поводу он не говорит ничего. Но я ему не особо верю. Этот мой вопрос не оставляет его равнодушным, как обычно.

Он ведет меня к группе мужчин. Там стоит отец Ольги. И сама Ольга. Она укладывает рюкзак: провизия, вода, снаряжение. И я понимаю, что она будет сопровождать нас.

Он, я и Ольга.

– Вот где эта чертова шлюха! – ревет Фридберт. – Убирайся вон из моего лагеря! Ты приносишь несчастье, ты подманила к нам воронов. Стоило бы сжечь тебя, но моей прекрасной дочери и ее любовнику ты нужна живой. – Он смеется. – Пусть развлекутся немного. А у нас тут и так есть кое-что для костра.

Только теперь я вижу двух обнаженных девушек, сидящих на полу позади Фридберта, со связанными окровавленными руками и устремленными на меня черными глазами.

– Спаси их! – слышу я голос в своей голове. Моя сестра говорит со мной. – Спаси их!

– Тупой пернатый скот! – рычит отец Ольги и пинает одну из девушек-ворон ногой в бок. Наши взгляды встречаются, и я вижу в глазах девушки свою сестру, Хагравен. Я вижу ее боль. В стороне от девушек тусклой кучей валяется без присмотра их оперение. Бесполезное для разбойников, ведь они не знают его силы.

– Нам скоро уходить, – говорит Ольга, кладя руку на плечо охотника на ведьмо. Она не смотрит на меня, только на него. Они говорят друг с другом об охоте и о том, каким путем лучше пойти, и меня почему-то беспокоит, что он так непринужден с ней, как никогда не сможет быть со мной. Я слышу, как шутит отец Ольги, как смеются его люди. Они меня не боятся. Будь то безрассудно или просто глупо.

И тогда я сосредотачиваюсь исключительно на девушках-воронах, у которых украли крылья. Нащупываю под пальто рукоятку ножа. Медленно, чтобы никто не заметил, вытаскиваю его.

– Жаль, что мы не можем сжечь тебя прямо сейчас, – хрипит Фридберт и хватает меня за руку. Он крутит меня и притягивает к себе, оценивающе оглядывая мою фигуру оставшимся глазом. – Какие же вы красивые создания, ведьмы, но насквозь испорченные. Какая жалость.

– Отпустите меня! – шиплю я.

– Ну ты и ханжа, – смеется он, второй рукой хватая мою косу. Он приближается ко мне, он слишком близко. Я не отшатываюсь назад, я смотрю на него, в его покрытое шрамами лицо с черной повязкой на глазу. Подойди ближе! Еще ближе! Я чувствую, как растет подозрительность охотника на ведьм, его настороженность. Я – его оружие и его любовница. И по одной из причин он спасет меня и даст мне шанс, в котором я нуждаюсь.

– Мне казалось, в ведьмах должно быть больше мужества!

– То же самое я думала о вас.

Он рычит, больно дергая меня за косу.

– Что ты там сказала?

Я игнорирую жжение в затылке и тихо смеюсь.

– Я слышала и то, как вы, словно трус, прятались от ворон!

Вокруг нас становится ужасно тихо. Он вращает своим единственным глазом, смотрит на своих людей, потом на охотника на ведьм, поднимает повязку на втором глазу, и я вижу покрытую шрамами глазницу. Он реагирует так, как и ожидалось. Люди сейчас не такие, как тогда, но ими все так же легко манипулировать.

– Видишь мой глаз, тварь? Нет? Потому что его там нет!

Фридберт забывает, кто я, кем я была. Тихо, чтобы слышал только он, я шепчу:

– Когда-то именно я командовала этими атаками, только при мне выживших не оставалось.

Я слышу, как скрипят его зубы, а потом он бьет. Я отшатываюсь, падаю на землю. Голова гудит, мир качается. Могучий главарь разбойников нависает надо мной, лицо искажено ненавистью.