Пленённая льдом

– Мама, – всхлипываю я и бегу дальше, так быстро, как только могут меня нести ноги. Мое сердце бьется у самого горла, слезы текут из глаз, горят на моих щеках. Я боюсь, я ужасно боюсь. Я спотыкаюсь, скольжу по небольшому склону, лечу вниз кувырком. На мгновение становится неясно, где верх, а где – низ. И вот я лежу на снегу, смотрю в ярко-синее небо.

– Мой маленький снежный ангел, – чудится мне шепот мамы.

Я вытягиваю руки, как она мне показывала прошлой зимой. Я рисую себе крылья, крылья снежного ангела и не хочу ничего, кроме как улететь к ней.

Мне холодно, так ужасно холодно.

Раньше… раньше она растирала мне ноги, терла их, пока синева не исчезала, пока холод не ослабевал. Она пела для меня. Она держала меня за руку. Она целовала меня, перед тем как уложить в постель. И незадолго до того, как мама гасила свечу, мне разрешили поиграть с крошечным пламенем, разрешили приказывать ему плясать, вытягиваться или прыгать. Иногда я создавала из пламени кораблики, которые, покачиваясь, плыли на фитиле свечи навстречу далекой цели. Тогда мама улыбалась. Ее улыбка была печальной.

– Здорово у тебя получается, – каждый раз шептала она, беря меня за руку. Моя маленькая рука терялась в ее большой. – Это наша тайна, мое солнышко, никто не должен ее знать. Обещаешь мне это?

– Мне очень жаль, – задыхаясь, шепчу я и разжимаю руку, вызывая крошечную искру. Она согревает меня, она мягко мерцает. Я заставляю ее расти, пока в моей руке не появляется корабль под парусами, корабль из пылающих искр. – Я раскрыла нашу тайну.

Я не знаю, кто это был, кто видел, как я играла с огнем. Какая-то подозрительная соседка, заглянувшая в окно. Она побежала в деревню. Я слышала ее крики. Слышала, как всхлипывала мама. Она привела меня в наше тайное укрытие. Не успев осознать происходящее, мне пришлось дать ей обещание оставаться там до тех пор, пока все не успокоится. А потом… потом я должна была бежать без оглядки.

– Беги как можно дальше, моя милая, – прошептала она сквозь слезы и поцеловала меня в последний раз. – У тебя доброе сердце, Лилит, никогда не забывай об этом.

Потом она закрыла доски, и я осталась в каморке за печкой совершенно одна. Только маленькое пламя в моей руке дарило мне свет и тепло, когда я слышала, как мама плачет и ходит взад-вперед по дому. Потом стало тихо, и они пришли…