Пленительная мелодия

– Я тоже помню тот день, когда встретила тебя, Сет, – тихо сказала я ему. – Ты был действительно хорошим мальчиком. Тихим, немного застенчивым. Таким классным… даже Зейн хотел быть похожим на тебя. Ты нравился всем. На самом деле они любили тебя. Я думаю, они все еще любят тебя, несмотря на все, что ты сделал с ними и с самим собой, иначе они не хотели бы, чтобы ты вернулся в группу. – Затем я в последний раз собралась с духом и сказала то, что на самом деле хотела сказать ему все эти годы: – Мне просто жаль, что то, что было внутри тебя, причинило тебе такую сильную боль и превратило тебя в то, кем ты стал.

В ответ он промолчал.

Когда я встала, чтобы уйти, то сказала ему:

– Тебе нужно во всем признаться группе, Сет. Расскажи им все. Я дам тебе несколько часов, но ты должен сделать это сегодня. Я больше ни одной ночи не засну, не выяснив все до конца. Если они все еще будут хотеть твоего возвращения после этого, так тому и быть. Мне просто придется смириться.

Он посмотрел на меня.

– А если я ничего им не скажу?

Я немного смягчилась, глядя на него сверху вниз.

– Тогда я это сделаю. Я просто даю тебе шанс изложить твою версию.

Когда я подъехала к дому Мэгги, она вышла мне навстречу с озабоченным выражением на лице. Возможно, я напугала ее своим призывом о помощи.

– Я облажалась, Мэгги, – сказала я ей, как только дозвонилась до нее.

– Что ты имеешь в виду?

– Я… я влюблена в Броуди.

– Влюблена?

– Да. Сильно. И давно, очень давно.

Я вышла из кафе с убийственным желанием убежать. Я легко могла представить, как еду прямиком в аэропорт, сажусь в самолет и никогда не возвращаюсь. У меня чесалось под кожей, что-то дергалось в затылке. Как будто я жаждала этого. Побега.

Легко. Так чертовски просто.

И так чертовски неправильно.

Я сопротивлялась этому желанию, потому что знала, что это неправильно. Мое время бегать истекло. Если я продолжу бегать, то однажды умру. Это может случиться не завтра, но когда-нибудь… я умру в одиночестве, продолжая бежать.

Поэтому я практически рухнула в объятия Мэгги. Для такой миниатюрной девушки Мэгги обняла меня очень крепко.

Когда она отстранилась, то посмотрела мне в глаза, в мои влажные, наполненные слезами глаза, и спросила:

– Ты в порядке? – затем, прежде чем я успела ответить, она нахмурилась и добавила: – Мне надрать ему задницу?

– Нет. – Я рассмеялась и вытерла слезы, прежде чем они скатились по щекам. – Но я люблю тебя за то, что ты спрашиваешь. Я знаю, что у вас с Броуди близкие отношения. Спасибо, что не встала на его сторону.

– Его сторону? – переспросила она. – О нет. Нет, нет. Мы, девочки, держимся вместе. И мы с Броуди не так уж близки. Да, мы работаем вместе. И да, возможно, он немного лучше владеет своими эмоциями и скрывает свои закидоны лучше, чем некоторые мужчины, которых я знаю, – сказала она, без сомнения думая при этом о своем «муже», – но он все равно парень. А ты – это ты. – Она сделала широкий жест, обозначающий все мое существо. – Я знаю тебя много лет, Джесса Мэйс, и ты прекрасна как внутри, так и снаружи. Броуди, может быть, горячий, умный и в целом уравновешенный, но он все равно мужчина. И поскольку из-за него у тебя на лице появилось такое выражение, думаю, он, вероятно, тоже облажался.

Затем она затащила меня в свою уютную квартирку и поставила чайник, чтобы заварить чай.

– Что случилось? – спросила она, глядя на меня, уютно устроившуюся в ее мягком кресле и подтянувшую колени к подбородку.

– Ничего, правда. В этом-то и проблема. Броуди сказал мне, что любил меня, когда мы были детьми, и я не смогла с этим справиться. Я действительно не чувствовала себя достойной его любви. Поэтому я сбежала.

– И что потом?

– А потом я просто продолжала убегать.

Она подошла и села рядом со мной на пол.

– И что теперь? Что происходит?

Я вздохнула.

– У меня такое чувство, что мое сердце разорвется, когда мы раздеваемся. – Брови Мэгги поползли вверх. – А иногда… кажется, что мы хотим разорвать друг друга на части.

На этот раз ее губы изогнулись, когда она пыталась сдержать улыбку.

– Вот дерьмо.

Я тоже попыталась улыбнуться.

– Так, может, есть надежда?

Мэгги покачала головой, размышляя.

– Буду честна, милая… Я не уверена, что есть надежда, но, черт возьми, в этом нет ничего плохого. Я имею в виду… если между вами все так напряженно, значит, на то есть причина, верно?

– Ага. – Я крепко обхватила колени, когда она пошла разливать чай. – Он говорит, что я разбила ему сердце, Мэгги. Он думает, что я не хотела его тогда. Что я убежала от него. Но это совсем не так.

Мэгги приняла это к сведению. Она вернулась, вручила мне кружку и уселась на пол, скрестив ноги.

– Ну, теперь очевидно, что ты от него на седьмом небе. Нужно быть слепой, чтобы этого не заметить. Как будто сердечки и радуги вспыхивают в твоих глазах каждый раз, когда ты произносишь его имя. На самом деле, меня немного подташнивает от этой милоты.

– Ты говоришь так, потому что вы женаты и тебе скучно, – поддразнила я.

– О боже. Не напоминай мне об этом дерьме. Я еще ничего не пила сегодня.