Пленительная мелодия

Ребята не осудили меня. Они просто дали мне выплакаться, обняв меня. Зейн был первым.

– Я сказал это один раз, я повторю это дважды и столько раз, сколько тебе нужно, – сказал он мне. – Хорошо, что ты дома.

Затем мой брат заключил меня в объятия. Какое-то время он ничего не говорил. Затем он прошептал:

– Запомни это.

После этого ребята вышли на улицу, чтобы покурить. Мэгги пошла с ними, не сказав ни слова, лишь слегка улыбнувшись в мою сторону и оставив меня наедине с этой волшебной атмосферой.

Я поднялась на сцену и некоторое время смотрела на великолепный витраж, на то, как по нему пляшут отблески свечей и тени. Я вновь и вновь прокучивала песню в голове. То, как Зейн пел ее… так отличалось от того, как бы я ее спела, и все же… как будто она была написана специально для его голоса.

Возможно, так оно и было.

Когда я наконец обернулась, там стоял Броуди, прислонившись к стене в задней части церкви, и наблюдал за мной.

– Привет, – изумленно сказала я. – Как давно ты здесь?

– С тех пор, как ты ушла.

Я тихонько вздохнула, и мои плечи опустились. И вот так, вся радость, вся надежда, все тепло, любовь и родство, которые я ощутила здесь, в этом невероятном старом здании, в объятиях нескольких моих старых друзей – моей семьи, – пока снова создавала с ними музыку и волшебство… все это испарилось в одно мгновение.

Именно этого я всегда боялась – нет, я всегда знала, что так и будет.

Как будто находясь на судебном процессе, я осталась стоять на сцене одна. Я глядела через пустой зал на человека, которого когда-то бросила, и теперь понятия не имею, как преодолеть разверзшуюся между нами пропасть.

Не то чтобы я не хотела поговорить с ним после нашей ссоры в ванной, но он не совсем облегчил мне задачу. К тому времени, как я вытащила свою пьяную задницу из ванны, он уже ушел, а Рони ждала меня в моей комнате вместе с футболкой Zeppelin, спасенной с причала.

С тех пор я не видела Броуди.

Однако я много думала о том, что могла бы сказать ему при встрече. Пожалуй, только это и занимало мои мысли. Я даже пыталась записать все, что было у меня в голове, и как-то упорядочить это. Упростить. Добраться до сути.

Я думала обо всех тех случаях, обо всех письмах, которые писала ему на протяжении многих лет, но так и не отправила.

Я думала о том, что может случиться, когда я наконец расскажу ему о том, что произошло много лет назад. Но факт был в том, что я не знала, что произойдет. Это было самое трудное – неопределенность.

Я понятия не имела, как он отреагирует.

Кроме Броуди, у меня были отношения только с предсказуемыми мужчинами. С мужчинами, которых, как мне казалось, я могла контролировать. С Броуди это было невозможно, и это всегда пугало меня. Я все еще не могла его контролировать, и я это знала. Если бы он захотел, я бы кончила прямо там, на столешнице в ванной, в его объятиях; если бы он не остановил это, я бы дала ему все, что он у меня попросит. По крайней мере, то, что он требовал от моего тела.

Я больше не была испорченным ребенком, у которого был миллион причин сказать «нет».

Но он прекратил это.

Потому что ясно, что Броуди никогда бы не позволил себе увлечься мной – даже находящейся в одном нижнем белье, с раздвинутыми ногами, обвившимися вокруг него, и готовой к оргазму.

Ты свел меня с ума, черт возьми.

Броуди однажды влюбился в меня, и сейчас по его позе, языку его тела, по выражению лица и по тому, как он смотрел на меня, было видно: он больше никогда не совершит такой ошибки.

Я почти ожидала, что он повернется и выйдет из церкви, но он просто стоял, прислонившись к стене, и смотрел на меня.

– Ты пропал, – осторожно сказала я, – после свадьбы. Я не видела тебя на бранче.

– Аманде пришлось вернуться в город.

– А. – Я кивнула, изо всех сил притворяясь, что упоминание о его девушке не вызвало у меня отвращения. – Верно. – Я опустилась на колени и принялась укладывать свою новую гитару в футляр с розовой подкладкой.

Броуди направился ко мне по проходу. Он встал перед сценой и посмотрел на меня снизу вверх, засунув руки в карманы… Он был так похож на того мальчика, которого я впервые встретила на игровой площадке, отчего мое сердце бешено заколотилось.

– Просто не наделай глупостей, ладно?

Я уставилась на него.

– Что, прости?

– Не заставляй их верить в то, что ты вернулась и теперь останешься, когда это не так, – сказал он ровным голосом. – Не начинай писать с ними песни, которые ты не закончишь, и не позволяй им привязываться к идее, что ты рядом.

Так, это уже слишком.

Я не одна из его клиенток. Я не платила за его советы и уж точно не просила их.

Броуди мог отстраниться от меня, возненавидеть, если ему было нужно – это его выбор. Но кто он такой, чтобы отдавать мне приказы? Кто он такой, чтобы указывать мне, что я могу и чего не могу делать с группой? С моим собственным братом? Он был их менеджером, да. Но мне не нужно его разрешение, чтобы пообщаться с ними или написать несколько песен.

Это были бы и мои песни тоже.

Я встала и скрестила руки на груди, возвращая ему все то отношение, которое он ко мне проявлял.