Пленная птица счастья

– Что не убивал Володьку. Инку он искал. С Володькой у него, правда, ссора какая-то вышла – то ли в этот день, то ли накануне. Вроде Яковлев Инку заочно оскорбил, а Володька вступился за сестру. Поругались. А на другой день Яковлев к нам на фирму заявился. Дальше вы знаете.

Она знала о телефонной ссоре Яковлева и Голубева. Сотрудники транспортной компании поделились, свидетели разговора. Билинг мобильных телефонов Яковлева и Голубева подтвердил, что разговор такой действительно был. Это, кстати, тоже сыграло против Яковлева.

– Но я не верю, что Ростислав убил. Зачем ему? Да и нож чудной, где он такой взял бы.

Нож в самом деле был интересный. Самодельный, с длинным широким лезвием, с наборной пластиковой ручкой. Представить себе, что Яковлев мастерит такое изделие где-нибудь в гараже, было непросто.

Но мастерил не мастерил, а с ножом в руках возле жертвы был пойман, от этого никуда не денешься. Так что молчит теперь Яковлев или начнет говорить – значения практически не имело. Других подозреваемых у следствия не было, а Маше никак не удавалось их найти. Она словно по кругу бегала, как тот ослик, перед носом которого постоянно маячит морковка.

– И удовлетворения, как ваш коллега вчера заявил, никакого после суда испытать не смогу. – Голубев всхлипнул и закрыл глаза кончиками пальцев. Мощные плечи вздрогнули и опали, как если бы ему дали под дых. – Ростислава посадят, а какая-то тварь будет торжествовать. И палки мне в колеса вставлять.

– Что вы имеете в виду? – не поняла Маша.

– А то вы не знаете! – Голубев посмотрел на нее так, как будто упрекал в чем-то.

– Нет, не знаю. А что я должна знать?

– А то, что ко мне за последние три дня уже дважды заявлялись с обыском сотрудники наркоконтроля. Перевернули все вверх дном. Скоро начну подсчитывать убытки. – Голубев похлопал себя по карману пиджака, где лежал бумажник. – Все машины, весь груз – все проверили! Давно такого дурдома не видел.

– А что говорят? Причина обыска?

– Говорят, поступил сигнал, мол, в одной из наших машин перевозятся крупные партии наркоты. Это же надо! Это кому такое в голову могло прийти!

А Маша возьми и скажи тихонько:

– Вашей дочери, Иван Васильевич.

– Что? – Странно тонким, высоким голосом заверещал Голубев и вытаращился на нее, как на беспокойную пациентку известного заведения. – Не будь вы капитаном полиции, уже психушку бы вызвал. Вы в своем уме – говорить о таком?

– Говорю, что знаю.

Маша не обиделась на психушку. Пришлось рассказать ему все, что слышала от Антона Вострикова. Этими же сведениями она на днях поделилась с одним коллегой из следственной группы. Тот, видно, слил информацию в наркоконтроль, вот за Голубева и взялись.

– Но ничего же не нашли! Что за бред! – Голубев возмущенно растопырил ладони. – Инка не могла выдумать такое! Она знает прекрасно, зачем я езжу в рейсы. Новых водителей обкатываю. Кто без напарника – помогаю. Если честно, для меня это всегда повод свалить из дома. Не могу там долго находиться. Вот и весь секрет, капитан!

– Инна об этом знала?

– Догадывалась, думаю. Но есть еще одно обстоятельство, перечеркивающее этот бред.

– Какое?

– У нас нет сторожа и уборщицы, – фыркнул Голубев и презрительно вывернул полные губы. – Уборкой занимается аутсорсинговая компания. И это парни, не женщины. Здоровые, молодые ребята. И сторожа как такового у нас нет – охранники тоже сторонние. Считаю, так надежнее. Поэтому какие бы то ни было разговоры между сторожем и уборщицей – бред с самого начала. Соврал ваш парень.

«Или ваша дочь», – мелькнуло у Маши в голове. Только зачем? С какой целью она перед началом игры рассказала об этом Алине и сделала все, чтобы об этом узнал Антон? Зачем вырядилась так же, как Алина? Заплела волосы в косу и надела точно такую же бейсболку?

Странно? Да, черт побери, очень странно!

Чего она хотела добиться? Запутать кого-то? Сбить со следа? К чему тогда весь этот бред насчет наркотиков, которые перевозит их транспортная компания? А вдруг не бред? Может, сам Голубев чего-то не знает? Не в курсе того, что творил сын за его спиной. И именно за этого его и убили? Стал жертвой каких-нибудь разборок внутри синдиката, поставляющего наркотики в разные точки страны.

– А чем занимался ваш сын Владимир до того, как стал работать у вас?

– Ничем, сразу у меня и стал работать. А куда еще? Буду сторонних нанимать, деньги из своего кошелька платить, а сын будет на чужого дядю горбатиться? Неумно, согласитесь. Деньги должны оставаться в семье.

– Что, прямо со школьной скамьи – и сразу на работу?

– Нет, конечно. Университет окончил.

– Где учился? На кого?

– В Питере, на экономиста. Мать настояла. – Он скорбно поджал губы, вспомнил, как страшно жена переживает горе. Задушенным голосом закончил: – Все надеялась из него главного бухгалтера сделать.

– Получилось?

– Да какое там.

Голубев сгорбился на стуле. Сейчас он напоминал ей старого больного медведя из зоопарка ее детства. Ей всегда было жаль бедного мишку, которому по старости трудно было добраться до решетки, куда дети бросали угощение.