Пленная птица счастья

– Какой из него главный бухгалтер. – Он грустно помолчал. – То ли мозгов не хватило, то ли образование не то получил. Или просто не учился как следует. Оболтус, одно слово.

– А в каком университете он учился? – Маша приготовилась записывать.

– Господи, это вам зачем? – Голубев с сожалением глянул на нее.

Не доверяет ее профессионализму и жалеет, что пришел, догадалась она. Но все-таки повторила:

– Так в каком учебном заведении учился ваш сын в Петербурге?

Голубев назвал и университет, и даже улицу, на которой тот жил, когда снимал квартиру. От мысли поселить его в общежитии родители отказались: мальчик был, мягко говоря, проблемным.

– Но мы его контролировали, да. Мать в деканат постоянно звонила, узнавала, как там Володька. Мало ли, бывает, давно отчислили, а дети все с родителей деньги тянут. Нет, учился. Доучился, стал работать.

– А девушка у него была?

Маша сама не понимала, зачем ей все это знать о погибшем. Дело вела не она. С делом у того, кто его вел, была полная ясность, его вот-вот передадут в суд. Следствие твердо стояло на том, что убийца Яковлев. Надрываться и бросать новые силы, чтобы разрабатывать второстепенную версию, никто не станет.

Она бы тоже не стала, если бы не природное упрямство, заставляющее ее ворочаться какую ночь без сна. Дома на кухонном столе у нее вместо тарелок огромный лист бумаги со схемой из множества фамилий, от которых и к которым тянутся линии со стрелками и знаки вопроса. И чем больше она рисует эти линии, тем больше остается вопросов.

Почему Яковлев считает причастным к похищению дочери главу местной администрации? Что произошло между ним и его бывшей любовницей такого, что он летел с расцарапанным лицом по лестнице? Куда подевался ребенок Стеллы? Что видел Яковлев в ночь убийства Володи Голубева? Зачем вытаскивал из его груди нож? Почему его помощник тесно общается со Светланой Яковлевой с тех самых пор, как самого Яковлева закрыли в СИЗО?

И самый главный вопрос: какое отношение к этому всему имеет некто Агапов Вадим Андреевич, он же Симаков Сергей Иванович?

Какой из этих вопросов главный? Почему она не видит связи в этом мельтешении людей и событий? Может, потому, что они не связаны между собой, и она поспешила объединить все эти дела только из-за того, что везде засветился Ростислав Яковлев?

– Девушки у Володи были? – одернула себя Маша и попыталась сосредоточиться.

– Девушки были, – кивнул Голубев. – Понимаете, Володька не был однолюбом, у него всегда кто-то был. Но так, чтобы серьезно, – это нет. То с экономистом нашим закрутил, хотя я был категорически против: девчонка вредная, уволить пришлось. Ваши с ней беседовали, так она такого наплела! Месть, понятно дело. Потом с кем-то из Инкиных подруг связался, мать до обморока довел. В последнее время крутил с официанткой из клуба «Пегас». Но вы не радуйтесь особо, ее тоже допрашивали, и она ничего путного не сказала. Пустышка, одно слово. А постоянных подруг, серьезных отношений у него не было.

– С кем из ваших детей он был особенно близок? У вас ведь четверо, двое сыновей и две дочери? Сыновья дружили?

– А чего им не дружить-то? Я все поделил поровну, никого не выделил, никого не обделил. При жизни все расписал. Бизнес поделил на пятерых. Сами понимаете: часто в дороге, мало ли что. Мою долю в случае смерти наследует жена. Все по-честному.

Маша разочарованно отложила ручку. И этот путь никуда не выведет. Тупик.

– С Инкой Володька, правда, был ближе всех. Родственные души. Оба шалопаи. Он ее всегда выгораживал. Она за него тоже горой. Но и с другим моим сыном Володя не конфликтовал никогда. Не было у нас, понимаете, такого, чтобы зависть там или жадность какая-то. Никто не был обделен, ущемлен. В семье не ищите – не найдете. Это кто-то другой. Кто-то, кому помешал мой сынок.

Голубев закрыл ладонью лицо, заплакал. Маша поежилась. Никак она не научится сочувствовать в меру, огораживать себя от чужого горя, защищаться, чтобы быть сильной и беспристрастной. Она встала, налила из графина воды, подошла к Голубеву, обмякшему на стуле.

– Вот, возьмите. Выпейте.

Он опустошил стакан в два глотка. Тяжело поднялся. С грохотом вернул стул на место у стены. Схватился за дверную ручку.

– Это какая-то бытовуха, капитан, сто процентов. Орудие убийства странное. Мотив не ясен. Даже часы не сняли с руки, а они денег стоят. Но это не Ростислав. Кишками чую – не он. Найдите эту сволочь! Озолочу!..

Глава 21

Кажется, она уже это слышала. Озолотить ее обещал Зайцев, если найдет живой и невредимой Алину Яковлеву и больше никогда не появится в поле его зрения.

– Озолочу, если больше никогда вас рядом не увижу, – проскрипел он, провожая ее до двери.

Сам лично выпроводил за дверь, как будто боялся, что она передумает и еще час просидит в кресле для посетителей. И станет задавать свои каверзные вопросы, на которые он не был готов отвечать без адвоката. Но запросить адвоката – практически признать вину. Вот он и не запросил. И морщился от ее поганых вопросов. А потом пообещал озолотить, если она найдет Алину и исчезнет навсегда.