Пленник

Я почти уверен, что инсайдер – это женщина с воркующим голосом. Когда мы последний раз разговаривали с ней, и я предупреждал ее о своем намерении распотрошить копилку фонда, она уже не ворковала, а цедила сквозь зубы – что все понимает, но это преступление против тех, кто работает на фонд и тех, кто от него зависит. Это сотни и тысячи человек по всей Москве и России, нуждающиеся в психологической и социальной поддержке. Я сказал, что у меня нет выбора, и на этом мы разошлись. Я не учел, что она сольет информацию репортерам.

Сама по себе статья меня не слишком расстроила. Человек, который потерял миллионы долларов за пару недель, не обращает внимания на такие мелочи. Но мне не нравилось, что неудачи складываются в цепь драматичных событий. Я нутром чуял, что это только начало.

Проходит неделя – и в желтой прессе появляются мои фотографии. Только я там не один, а с Аидой. В подписях к фото указывается, что писатель Стеблин, который совсем недавно числился среди захваченных языческими сектантами заложников, судя по всему, сошелся со светской львицей и по совместительству издателем художественной литературы Аидой Баршевской. Далее указано, что писатель Стеблин женат, а его “избранница” Аида Баршевская ранее поочередно была замечена в объятиях знаменитого певца, дисквалифицированного за допинг спортсмена и скандального коммерсанта, руководящего компанией по пошиву штор из обносков селебритис. На фотографиях мы целуемся, садимся в такси, ужинаем при свечах. Фото сделаны в разное время, нас пасли с самого начала.

Я звоню адвокату.

– Слушаю.

– У нас был договор. Я свою часть выполнил.

Он вздыхает.

– Вам хочется больше денег?

– Нет, я не о деньгах. Я о фотографиях.

– О каких фотографиях?

– Не валяйте дурака. Вы слили фотографии прессе.

– Я не понимаю, о чем вы.

– Завязывайте идиотствовать. Фотографии. Меня и девушки.

– У вас есть девушка? Я думал, вы женат.

– По вашей милости, уже нет.

Лида без единого слова или приметы злости собрала вещи и уехала в неизвестном направлении полчаса назад. Квартира будто страдает амнезией, в ней не осталось ни одного воспоминания о ней, даже запаха. Лишь в спальне нашелся закатившийся под кровать витиеватый браслет из белого золота.

– Сожалею, – говорит адвокат, – но я действительно не имею к этому отношения.

– Вы ублюдок, – говорю я ему, – зачем вам это надо?

– Стеблин, отвяжитесь, я кладу трубку.

– Я всем расскажу о вашем спектакле.

Угроза, повторенная второй раз подряд, еще более утрачивает остроту да и, скажем прямо, смысл.

– Ради бога, – говорит адвокат и действительно кладет трубку.

Им не страшно. Им не страшен я. И самое неприятное: я почти уверен, что они на самом деле не имеют к этому отношения. Если так посудить, зачем им это? Деньги у них, я не представляю для них никакой опасности. Если уж на то пошло, то проще было меня грохнуть, чем публиковать скучноватый компромат. Твою мать. Мне делается неловко перед адвокатом и Стеблиной. Дожили.

Я звоню Аиде. Она не берет трубку. Тем самым я получаю доказательство того, что это ее рук дело. Читатель сочтет меня умственно отсталым. И без семи пядей во лбу понятно, кто за всем этим стоит, но такова особенность нашего антигероя – после всех пакостей язык не поворачивается назвать его подозреваемым.

Вечером я подкараулил Аиду на выходе из издательства.

– Нам нужно поговорить.

– О чем? – спрашивает она, направляясь к такси. – О том, что от тебя ушла жена?

– Откуда ты знаешь?

– Догадалась. Я бы на ее месте поступила именно так.

– Аида, зачем ты это сделала?

– Извини, я спешу, у меня свидание.

– Свидание?

– А что ты хотел? Ты хоть помнишь, когда последний раз набирал мой номер?

Она открывает заднюю дверцу легковушки с сильно помятой крышей.

– Аида, это ты сделала? Ты меня в это втянула? Ты наняла папарацци?

– У тебя паранойя, – говорит она.

– Если нет, тогда нам нужно действовать сообща.

Она прыскает.

– Что ты принял? Действовать сообща? Зачем?

– Потому что это Горазд. И он не остановится. Это только начало.

– Кто? Тот литагент, который тебя доставал? А причем тут я? Мне на эти фото плевать.

– Он может и тебя достать, – говорю я.

Сильно сомневаюсь, что ему понадобится Аида, но мне нужно заручиться хоть чьей-то поддержкой.

– Ты не в себе, – говорит она и садится в авто.

Я хватаю ее за локоть. Она с ненавистью смотрит на меня снизу вверх.

– Мне больно, – говорит Аида. – Убери руки.

Из такси вразвалку выбирается крупный усач.

– У тебя проблемы? – спрашивает он.

– Иди в жопу, – говорю я. – Не с тобой разговариваю.

Он обходит автомобиль, приближается вплотную.

– Теперь со мной, – говорит он.

Аида наблюдает за сценой с азартом, будто сделала ставку на победу одного из нас.

– Мне нужно с ней поговорить, – оправдываюсь я перед усачом. – Извините, что послал вас в жопу.

– А мне нужно ее отвезти по указанному адресу, – довольно мирно возражает таксист, но при этом хватает и выкручивает мое запястье.

– Я же извинился, – успеваю вякнуть я, а потом он натренированно подсекает мою опорную ногу, и я шмякаюсь об асфальт.