Пленник (СИ)

Едва захлопнулась за доктором дверь, сразу же навалилась усталость, несмотря на то, что Кея провалялся без сознания несколько часов. Он улегся на постель и повернулся на бок, стараясь смягчить боль во всем теле.

Ямамото умер. Глупо, бессмысленно и так быстро. Он был надоедливым, раздражающим и отвратительно тупым болваном, но… почему-то так грустно из-за его смерти, словно он был каким-то близким человеком. Может, это потому, что они земляки?

«Я не буду убивать». Он повторял это столько раз, что буквально вбил эти слова в голову, заставил задуматься. О том, ради каких своих принципов Кея может умереть, какие вообще у него принципы? Драться ради забавы, убивать ради удовлетворения невыплеснутой агрессии, — это нельзя назвать принципами. Выполнять любой заказ, который принял? Это принцип всех наемников.

Ради чего он живет? Ради того, чтобы убить Мукуро? А ради чего жил раньше? О чем думал Ямамото, когда произнес в последний раз о своем нежелании убивать, зная о том, что это могло бы спасти ему жизнь? Он не видел смысла жить дальше? У него не было цели?

Хибари почувствовал, как загудела голова, непривычно загруженная бесполезными мыслями, и он закрыл глаза, размеренно и спокойно дыша.

За дверью раздались приглушенные голоса, уже хорошо знакомый лязг металлов и ворочание ключа в замке.

— Недолго. Бойцы должны отдыхать после боев, — сказал капитан местной стражи, пропуская в камеру Мукуро, и Хибари мгновенно подорвался с места, забыв о том, что он прикован. — Восемнадцатый буянит! — крикнул капитан, и в коридоре загремели доспехи, оповещая о приближающихся стражниках.

— Все нормально, это его обычное поведение, — с улыбкой произнес Мукуро, успокаивая разозленного и встревоженного стражника. — Я прекрасно с ним справлюсь. Спасибо, — с нажимом добавил он, недвусмысленно намекая на то, что разговор окончен.

Капитан подозрительно посмотрел на побелевшего от ярости Хибари, взглянул на уверенного и спокойного Мукуро и только потом дал отмашку подчиненным. Дверь захлопнулась, и ее закрыли на ключ снаружи, пресекая все дороги к возможному побегу.

Среди бойцов были те, кого стража называла «рисками» — буйные и изворотливые с закрепившейся за ними репутацией смутьянов. Хибари в эту категорию входил и даже возглавлял ее вместе с еще парой людей. Поэтому за его камерой следили вдвое больше людей, чем за многими другими.

— Как-то слабовато вышло на арене, — хмыкнул Мукуро, входя в камеру и брезгливо оглядываясь. — Что ж, я и не думал, что с вами будут обращаться как с королями, — успокоил он себя и после долгого разглядывания замызганного стула все же остался стоять. — Как себя чувствуешь? — бодро спросил он.

— Как человек, который хочет забить тебя до смерти, — процедил Хибари, сжимая кулаки. Сейчас боль почти не ощущалась, перекрываемая слепой яростью и ненавистью.

— То есть, ты явно не в себе? — съязвил Мукуро, откровенно разглядывая его. — Расслабься, я тебя не трону. Боюсь, что в таком виде даже твой Каваллоне не захочет к тебе прикасаться.

— Что тебе нужно?

— Зашел осведомиться о твоем самочувствии. На арене тебя неслабо избили. Какого черта ты ринулся на защиту этого парня? Или это еще один твой любовник, о котором мне стоит знать?

— Тебе вообще не стоит ни о чем знать. Тебя это не касается.

— О, нет. — Мукуро склонился к нему и перехватил его свободную руку, которой он собрался его ударить. — До конца боев ты мой, пока не сдохнешь или не выиграешь. И меня касается все, что касается тебя, милый Кея.

Хибари дернул рукой, безуспешно пытаясь вырваться из железной хватки, и свирепо задышал, выглядя при этом так смешно, что Мукуро не удержался от смеха.

— На тебя страшно смотреть, не то, чтобы вообще прикасаться, — повторил он, отстраняясь. — Просто хочу сказать тебе, что стоит постараться в следующем бою. Я не позволю тебе проиграть, слишком многое поставил на твою победу. Выкинешь что-то вроде сегодняшнего балагана — сильно пожалеешь.

— Балагана? — изменился в лице Кея, болезненно скривившись. — Все, что делаешь ты — вот это балаган. И я не считаю нужным слушать твои указы.

— Ну, ты же не хочешь, чтобы я прибавил тебе ран, верно? — Мукуро одернул воротник жилета и смерил Хибари пренебрежительным взглядом. — Я предупредил тебя. Через неделю ты выиграешь, и без всяких фокусов. В противном случае, то, что с тобой происходило последние месяцы, покажется тебе сказкой. — Он постучал по двери, и спустя несколько мгновений ему открыли дверь.

Кея судорожно выдохнул и упал на постель, закрывая лицо рукой. Такая короткая встреча, а самообладание рухнуло при одном только взгляде. Он будто бы… испугался. Но это невозможно в любом случае.

Мукуро, выйдя из камеры, сухо улыбнулся капитану стражи, сразу же о нем позабывшему, и отошел в сторону, тяжело опираясь рукой о шершавую влажную стену. Словами не описать то чувство облегчения, когда он увидел Хибари в относительном порядке. Если у него хватило сил на то, чтобы беситься и дергаться, значит с ним все нормально.