Пленник (СИ)

— Моя семья тоже бросила меня, — усмехнулся Хибари, выдергивая свою руку и вытирая лицо. Его голос становился все тверже и безэмоциональней. — Мой отец был главой самурайского клана и одним из самых приближенных к императору. Когда началась гражданская война, он вступился за повстанцев. Я уговаривал его сражаться за императора, и мы разругались. — Он помолчал и сглотнул, выпрямляя спину. — Я ушел, плутал по лесу, злясь на него, а когда вернулся, никого уже не было в живых. Воины императора даже убили мою младшую сестру, а ей было всего три года. Они меня бросили… это было так… больно. Они должны были забрать меня с собой, потому что у меня не хватило смелости уйти за ними самому. Я так избегал боли, избегал людей, полюбил одиночество, и все впустую! Сейчас я чувствую то же самое! Я хочу быть один, хочу вернуть время, когда я был один, когда вокруг меня не было всей этой… — Он закрыл рукавом лицо и стиснул зубы.

Мукуро понимал его. Помнил себя и действительно чувствовал то же самое.

— Когда мне было семь лет… — после продолжительного молчания произнес он и вздохнул. Было тяжело вспоминать, но говорить — еще тяжелее. Хибари, словно забыв о его присутствии, вздрогнул, но ничего не сказал, лишь напряженно выпрямив плечи. — То есть, когда мне исполнилось семь, моя семья тоже погибла. Король умер от болезни, оставив своих маленьких детей, и началась борьба за трон. Всякий, кто имел хоть какую-то власть, хоть какую-то силу, сражался за корону, а когда она была захвачена, принялся за раздел уделов. Мое графство не обошли стороной. — Мукуро крепче сжал руки, скрипя зубами. Тот день он помнил, словно он был только вчера. — Это был мой день рождения. Была война, поэтому мы не пиршествовали, но крестьяне сами притащили нам бычка. Я помню, как танцевали слуги, и мама так улыбалась… А потом мы услышали шум, и мама отвела меня в комнату. Я слышал лязг оружия, я слышал крики, но мама говорила, что отец играется со стражей, как будто я не понимал. Она спрятала меня под кровать, а потом выбили дверь, и я несколько часов слышал, как ее… — Он тяжело выдохнул. В последний раз он об этом рассказывал лет десять назад — Бьякурану и Занзасу, и казалось, что даже тогда было легче говорить, чем сейчас. — Я сбегал из собственного дома, преследуемый и одинокий. Я понимаю твою боль, понимаю, почему ты предпочел быть один. Но я встретил людей, которыми стал дорожить, и, если я сначала пытался избавиться от них, то теперь не могу представить свою жизнь без моих друзей. Без тебя… И это тоже делает меня уязвимым.

— Если бы… если бы я мог перестать тебя ненавидеть, — прошептал Хибари. — Но я не могу. — Он дернулся. — Оставь меня. Дай мне побыть одному хотя бы недолго. — Он скрипнул зубами и вскрикнул: — Уйди!

Мукуро отпустил его и поднялся. Он и сам хотел сбежать. Но если Кея еще может остаться наедине с собой, то Мукуро такая удача не светит.

Он постучал по двери, стараясь не оглядываться на все еще сидевшего на полу Хибари, постучал сильнее, а потом принялся пинать ее.

Хотелось бежать, бежать далеко, куда глаза глядят. Перестать лживо улыбаться манерным аристократишкам, выпутываться из сетей короля и его капитана, сбежать в то время, когда все было просто и легко.

— С дороги, — оттолкнул он стражника с порога и направился к выходу, держась за пыльные щербатые стены. Ему нужно было увидеть. Услышать. Рассказать и выплеснуть эмоции. Ему нужны были Занзас и Бьякуран.

Хибари сел на постель и уставился в стену перед собой. Ничего не хотелось делать. Ни о чем не хотелось думать.

— Обещания никогда не выполняются… — усмехнулся он. — Уедем в Типпи… найдем девушку…

А потом «мне жаль, я умер».

Он ударил по стене кулаком и зажмурил глаза, чтобы позорно не расплакаться. Он перевел дыхание и взял в руки грязный серый мешочек, который кинул Мукуро. Знакомый до боли кулон в форме птицы, который Шамал всегда носил на обычной веревочке, и кусок пергамента, сложенный в несколько раз.

Хибари развернул листок дрожащими руками и вгляделся в расплывающиеся перед глазами буквы.

«Чую я, что ты распустишь нюни. Не умею писать письма, поэтому обошелся без предисловий. Если ты читаешь эти строки, значит, Мукуро не попался. Помнишь, я говорил тебе про Ондор? Извини, но наверное тебе придется плыть туда без меня. Да и зачем тебе я в таком замечательном месте, ведь тогда все девушки будут моими, а ты останешься не у дел.

А если серьезно, то мне немного страшно. Обычно я глупо шучу в такие моменты, поэтому ты можешь на меня позлиться после прочтения такой нелепости. Пожалуйста, забудь о Мукуро. Думай о своей свободе. Беги из этой проклятой страны и никогда не возвращайся. Хотя бы ради такого замечательного парня, как я, который, между прочим, помер из-за тебя.

Что еще сказать? Постарайся не провести впустую последние годы своей жизни. Как я — не провел впустую оставшееся мне время. И… ты будешь смеяться или злиться, но… я люблю тебя, сынок. Береги себя.

P.S.: Нехорошо читать чужие письма, Мукуро».