Пленник (СИ)

Все самое ужасное уже произошло.

— Нам надо выбираться, — вдруг отозвался Хибари, поднимаясь. — Вставай. — Он подошел к двери и выглянул в окошко. Мукуро чувствовал, как бьет его дрожь. Должно быть, он заново переживал их первый раз. И второй. И третий. И, может быть, все последующие.

— Ты помнишь, как мы с тобой первый раз занялись сексом?

Хибари посмотрел на него с неприкрытым презрением.

— Ты называешь это «занялись сексом»? Пошел ты к черту со своей ностальгией. Поднимайся немедленно и начинай думать, как нам выбраться отсюда.

— Зачем? Что меня там, — он неопределенно махнул рукой, — ждет? А тебя?

— Свобода, — твердо ответил Кея. — Мы сразимся с тобой, и я буду свободен.

— Ну так ты этим и занимайся. Я не хочу тебя освобождать. Никогда не хотел. Да и, к тому же, мне надоело тебе помогать. Если так хочешь выбраться — вперед.

Хибари некоторое время смотрел на него, а потом отвернулся, отодвигаясь.

— Ты не только ублюдок, но еще и размазня. Поверить не могу, что проиграл тебе. Узнал, что один из дружков преставился, так сразу нюни распустил.

— Ты, следи за языком, — процедил Мукуро, подбираясь.

— Всего лишь один из множества отвратительных аристократов, которые думают, что весь мир вертится вокруг них.

Мукуро подорвался с места и с яростным рыком накинулся на него, сбивая с ног. Они с грохотом упали на пол и принялись бороться, пытаясь достать до горла противника.

— Да что ты можешь знать о моих друзьях, отрепье?

— Да то, что они твои друзья, уже говорит о многом!

Мукуро ударил его по лицу и сам откинулся назад, получив нехилый удар кулаком. Хибари подтянулся на руках и, не давая ему передышки, врезал снова. И снова. И снова. Пока не понял, что тот перестал сопротивляться.

Это было непохоже на него. Мукуро всегда держался очень оптимистично, находил время для шуток и препирательств, бывало, погружался в явно невеселые мысли, но он никогда… не был так пассивен. Это сбивало с толку. Будто бы не он был перед ним, а какой-то совсем другой человек.

— Ну? — криво усмехнулся Мукуро, глядя на него тоскливо и бесцветно. — Чего ты ждешь? Вот оно — твое сражение. Ты победил, разве нет?

— Не такая мне победа нужна, — отпустил его Хибари и, отстранившись, грузно сел на пол рядом с ним.

— Ты сам не знаешь, чего хочешь. Свобода, бла-бла-бла… но ты все время сам оттягиваешь то, что считаешь неизбежным. А знаешь, почему так? Тебя пугает неизвестность. Что ты будешь делать после моей смерти? Что я буду делать после твоей? Меня тоже это пугает. Жить как прежде, до нашей встречи, вряд ли получится.

— Какая чушь.

— Мы оба все время придумывали предлоги, чтобы не сражаться, так? Скажи, когда нагрянули солдаты в наше поместье, вместе с раздражением и злостью из-за сорванной драки ты не почувствовал… облегчение?

«Нет», — просилось с языка, но Хибари так и не смог выдавить из себя ни звука.

— Наверное… — вместо этого ответил он и невесело посмеялся. — Это какой-то тупик. Меня не пугает неизвестность. Но я правда не знаю, что буду делать.

Мукуро сел и, морщась от боли, коснулся рассеченной скулы. Хибари смотрел на него с сомнением и растерянностью. Кажется, он и впрямь только сейчас понял безвыходность их положения.

— У меня остался только ты, — без тени улыбки произнес Мукуро и, осторожно протянув руку, притянул его к себе за шею. Кея продолжал хмуро смотреть на него. — И поэтому я не смогу убить тебя, даже не смотря на то, как сильно этого хочу.

Хибари закрыл глаза. В голове пролетали воспоминания: поражение, темница, Дино, Шамал, бои, Скуало, Оливьеро… Все то, что его изменило, все, что сделало его слабым, все, что давало чувствовать себя счастливым. У него тоже ничего не было, ничего не осталось. Остался только Мукуро. Не это ли насмешка судьбы?

— Прости… — прошептал Мукуро, склоняясь к его уху. Хибари чувствовал его прерывистое дыхание, его руку на своей руке. — Прости, что видишь меня таким… — его щека, прислонившаяся к виску, была влажной, и Кея сомневался, что это был пот. — Но это честно, не так ли? Ты тоже увидел меня слабым.

Он отстранился на мгновение и снова приблизился — на этот раз чтобы поцеловать. Внутри все горело огнем, но не от ставшей привычной страсти и не из-за причиняющей боль любви, а от осознания того, насколько все зашло далеко, переплелось, запутываясь все больше и больше, пока они не потеряли нить, которая должна была закончиться. Было больно, было страшно и одиноко.

Кея скользнул по его руке вверх, сжимая плечо. Он не знал, что ему делать, стены его личной тюрьмы возвышались над ним неприступной крепостью, и дышать было так же трудно, как и думать.

Он хотел оттолкнуть, но почему-то прижался. Ему казалось, что отпусти он руки, и Мукуро просто исчезнет, оставляя его наедине с этими стенами, одного и беспомощного.

Мукуро отпустил его и попытался улыбнуться, но смог выдавить всего лишь нелепую гримасу. Он тоже был один и беспомощен. Если бы у него был хоть кто-то… если хотя бы Джессо…

Он уткнулся лицом Кее в плечо, закрывая глаза. Просто побыть в тишине и спокойствии. Побыть слабым еще несколько минут.