Пленники Сабуровой дачи

— Дело было так, — послушно начала Света. — В ноябре первого года оккупации вокруг Харькова, в колхозных полях, лежало огромное количество еще не выкопанного картофеля. Война помешала копке. Каждый дурак понимал, что при первых же морозах картошка погибнет. И фашисты тоже понимали, но почему-то запрещали людям ее выкапывать и разбирать по домам. Но однажды прислали к нам в библиотеку грузовик. И, как ни странно, не для того, чтобы очередную порцию ценностей украсть, а для хозяйственных работ. Приказали выделить сотрудников помоложе, которые могут поехать копать картошку. — Света глянула на свои руки и зябко поежилась. — То еще было приключение! Инвентарь никакой не выдавался, работа сопровождалась выкриками и подтруниваниями со стороны привезших нас немцев. Зато потом каждому копавшему в награду пообещали выделить мешок картошки. Я немецкий немного понимала уже тогда, потому все переговоры велись через меня. — Тут Света вспомнила, что считает эту историю не заслуживающей особого внимания, потому решила говорить без подробностей. — В общем, если вкратце. Мой дом был по пути, поэтому меня с мешком картошки высадили сразу, а остальные сотрудники поехали вместе со своим богатством в библиотеку. И там, представьте, объявился какой-то новый немецкий начальник, который постановил всю выкопанную картошку у библиотеки изъять. Всю-всю, вместе с обещанными в качестве награды мешками.

— Совсем очумели! — Коля едва удержался, чтобы не разразиться бранью.

— Утром я пошла ругаться к возившим нас немцам. Они глаза-то, конечно, отводили, но усердно делали вид, что не понимают, о чем я говорю. Не было, мол, никакой договоренности об оплате. Ругалась я с ними так, — тут Света покраснела, — что удивительно, как меня там на месте не пристрелили. Никогда до той поры так не бранилась, а тут… В общем, вскоре начальнице моей пришло распоряжение как-то меня наказать. Дескать, я все выдумываю и очерняю сотрудничество библиотеки с новой властью. — Света тяжело вздохнула. — Вот так меня и уволили.

В этот момент в дверь деликатно постучали. Пока Опанас Владимирович с зычным криком «Занято!» пробирался к двери, в кабинет заглянул коренастый мужчина с хитрым прищуром. Он деловито промокнул лысую голову измятым картузом и с заговорническим видом сообщил:

— Дело есть. Важное! Выйдем, Опанас Владимирович?

Следователь заверил присутствующих, что это ненадолго, и вышел в коридор.

— Самое противное, что некоторые мои коллеги поверили, — продолжила свою историю уже для Коли Света. — Кто-то решил, что я свои знания языка преувеличила и всех с толку сбила. Кто-то — что я нарочно все это провернула, лишь бы себе домой картошку завезти. Уволили меня с нелепейшей формулировкой: за «дезорганизацию снабжения сотрудников продовольствием»… После стольких лет работы! После того как мы с этой самой Софьей Павловной, рискуя головами, тайком переносили самые ценные книги из взятых немцами на учет фондов в другие хранилища…

Коля даже не знал, что сказать. Он и в свой-то адрес несправедливости не терпел, а когда слышал о чем-то подобном про жену, готов был разнести весь свет.

— Ложная тревога, дорогой, — раздался громкий возглас Владимировича из-за двери. — Про все это знаем и держим на контроле. Но за бдительность — хвалю.

Через секунду следователь уже снова был в кабинете.

— Ишь! — хмыкнул он, кивая в сторону коридора. — Информатор мой уже про вашего Морского прознал. Странные, говорит, люди. Только по одному адресу разместились, а уже переезжать надумали. Он у нас извозом занимается. Ну, то есть не у нас, а сам у себя. А мы ему этот грешок прощаем, в обмен за ценные сведения о настроениях разъезжающей на извозчике публике. Толковый он мужик, умеет разговорить, расположить к себе. С Морским, конечно, у него осечка вышла, но в целом, я его понимаю. Вид у этих супругов Морских, говорит, слишком ненашинский, так что обойти вниманием не могу.

— Я сначала думала мешок этот на работу принести и поделить по-честному, а потом, как увидела такое отношение, так плюнула на всех и на всё, — закончила свой рассказ Света, нарочно игнорируя слова следователя об информаторе.

Коле тоже подобные темы не нравились. Сам он во времена работы в угрозыске о своих информаторах никому не рассказывал и, уж тем более, не хвастался их успехами.

— Можете мне списочек тех сотрудников, что с вами картошку копали, написать? — Опанас Владимирович все понял правильно и тут же переключился на текущие рабочие задачи. — И фамилию того полицая, которого вы вокруг пальца обвели с обложками книг. Вдруг прознал, что вы его обманули, и сердится. Сейчас, между прочим, поборники фашистского режима по большей части никуда не уехали, а живут себе среди нас, маскируясь под мирное население.