Пленники Сабуровой дачи

Света обалдело захлопала глазами. А ведь и правда! Про прекрасную слышимость между столовой и всем своим флигелем она знала, но привыкла к этому настолько, что даже не подумала, что разговор наедине, выходит, был публичным выступлением.

— Что конкретно ты тогда говорила Ларисе и что она говорила тебе? — не отставал Коля. — Ты можешь вспомнить?

— Я могу! — из-за стены ответила Валентина Семеновна. Колина мама просто так вмешиваться в разговор не стала бы, поэтому все поскорее кинулись во флигель расспрашивать.

— Дословно не скажу, — сообщила она, немного разочаровав остальных, — но точно знаю, что в Светином разговоре с Ларисой не было ни одного слова про книги. Ты, детка, говорила, что у тебя теперь есть письмо от… имени не помню, но ты его называла. И что это с ее стороны очень благородный поступок, и что ты ужасно рада, что можно немедленно откопать сокровище. Ну а потом вы договорились, что Лара утром сходит на Журавлевку за водой, а потом, освободившись от семейных обязанностей, сразу же пробежится к твоему кладу.

— Хм… — задумчиво протянул Морской. — Услышав такое, я тоже бы решил, что речь идет о кладе с деньгами или с драгоценностями…

— Именно! — воскликнула Валентина Семеновна. — И Вовка, кстати, тоже так подумал. Он перед сном потом меня спросил, сможем ли мы, когда мама с Ларисой откопают клад, купить военный самолет и подарить его на фронт.

Все засмеялись, а в двери снова кто-то постучал. Оказывается, слухи об ароматном чае уже облетели Сабурку, и Тося с Клавдией, воспользовавшись паузой в работе, примчались в гости. Вот и хорошо. В тесноте да не в обиде, как говорится!

— Нам бы договорить, — многозначительно начал Коля.

— Да ты уже наговорился, — фыркнула Света, решив, что прогнать еще одних гостей она мужу не позволит. Потом смягчилась: — Не переживай. Никакой срочности в наших секретных разговорах уже нет. Преступник — как тяжело мне так называть наших добрых друзей! — обезврежен, сообщник задержан. И, главное, нам все-таки вернули клад. Я так переживала, что милиция оставит его себе. Но все же есть на этом свете справедливость!

— Знаете что, — перебил Морской, с тоской покосившись на авоську с передачкой для Ларисы, — пожалуй, я покину вас и все же навещу дочь. Мне проще честно объяснить ей, что… — Он немного запнулся, но тут же все придумал: — Да! Проще честно объяснить, что я вчера упал, добираясь домой впотьмах, чем придумывать оправдания, почему вся Сабурка меня сегодня утром видела, а собственная дочь — нет.

— Тогда и я с тобой! — подключился Коля. — Нас тут, как видишь, слушать не хотят.

Поцеловал жену он, уходя, уж слишком наспех. Без нежности и, кажется, случайно.

* * *

А вот Ларочка Морская слушала Колю с большим вниманием.

— Конечно нет, — она даже удивилась, когда Горленко спросил, не скучно ли ей битый час выслушивать всю эту болтовню. — Это ведь меня лично касается. В меня ведь стреляли!

— Будто в Свету не стреляли, — проворчал Коля и снова начал излагать. Ему всегда так было проще думать — озвучивая версии и наблюдая за реакцией собеседников. — Выходит, дело было так: ваш Грайворонский заседал в столовой и услышал, что у Светы есть карта, по которой можно найти клад. Узнал он также, что за этим кладом первой, Лариса, пойдешь ты. И начал действовать. Попросил Васька прикрыть его на утреннее время, подежурил у колодца на Журавлевке, выследил тебя и ранил, чтобы вывести из игры.

— А где он взял винтовку? — спросил Морской. Так как опасность миновала, Ларисе было разрешено выходить на прогулку под окна корпуса, и Морской внезапно превратился в заботливого отца, вызвавшись провести с дочерью побольше времени. Для этого, по доброму совету Ларисы, сначала пришлось сводить его к врачу, чтоб дал на день больничный. Довольный, что синякам нашлось такое доброе применение, Морской пришел в отличное расположение духа, потому следствию помогал от души: например, задавал правильные вопросы.

— Не знаю, — ответил Коля. — Раскопаем это позже, ну а пока так и запишем: есть вопрос, — он нарисовал на пачке папирос вопросительный знак, фиксируя этот момент, и перешел к другому: — С винтовкой ясно только, что после выстрелов Грайворонский поручил избавиться от нее Ваську. Парня, скорее всего, использовал вслепую. Не думаю, что наш Василий врет.

— Он очень честный, — согласилась Лара. — И добрый. Он ни за что не стал бы участвовать в нападениях сознательно.

— Ты и про Грайворонского нам говорила, что он добрый, — напомнил Морской. — Ты слишком хорошо думаешь про людей.

— Я знаю, — улыбнулась Ларочка. — Стараюсь, конечно, это не показывать и быть строгой, но на самом деле мне и правда все нравятся. Вот вы рассказываете это всё, а я не верю. Ну как товарищ Грайворонский мог так поступить? Хотите сказать, он и в Свету бы выстрелил, если бы она сама ему сумку не отдала? Ну как же так….