Пленники Сабуровой дачи

— Все так, — кивнула Поволоцкая. — Он остался только потому, что я не выжила бы в том ужасном переполненном вагоне. Нам обещали, что будут еще поезда. Говорили, что работа Поволоцкому всегда найдется и чем дольше он задержится, тем лучше. Но хватит обо мне, — она хотела перевести разговор на другое, но Морской не дал, продолжая возмущаться нелепыми обвинениями. — Наше с вами мнение ничего, увы, не изменит, — говорила в ответ Галина. — Арестовали, опросили окружение, признали виновным, увели из города — пропал. Вот всё, что я могу сейчас ответить на вопрос: «Как Саша?»

— Какое окружение? — не унимался Морской.

— О! Раз вы спрашиваете, значит, еще не сталкивались. Когда вы думаете о своем окружении, то наверняка представляете друзей и врагов. Людей, имеющих к вам хоть какое-то отношение. Но нет. На допросе обязательно найдется безумец, что тихонько живет рядом, и вы так к нему привыкли, что не думаете даже, что у него может быть какое-то особое мнение о вас и, уж тем более, какая-то злая воля и влияние на вашу судьбу. Но нет! В самый ответственный момент окажется, что он и есть — вершитель ваших судеб. Он когда-то проходил мимо вашего окна и услышал какой-то разговор, который показался ему очень провокационным. Ясное дело, когда спросили в НКВД, он тут же припомнил тот разговор. Да что тебя вообще понесло бродить в полнейшей темноте под чужими окнами? Кто подозрительнее — мы, о чем-то мирно беседующие на кухне, или ты — что-то ищущий во тьме среди ночи? — Она прервалась, постаравшись успокоиться, но вспомнила новые подробности. — Или дальний знакомый дальних знакомых — отличный кандидат в самые компетентные свидетели. Он не знает, что личного имущества у вас — всего-то чемодан и пара сумок. Поэтому, завидев вас с этим грузом, уверенно скажет: «Нет, так не собираются уезжать. Это симуляция отъезда. Слишком мало сумок». А еще прекраснее: когда кто-то малознакомый уверенно заявляет, что вас, конечно, можно и нужно подозревать в симпатиях к фашистам, ведь вы — внимание! — всегда были пассивны в общественной жизни Союза писателей…

Повисла долгая пауза. Слова Галины эхом отдавались в голове Морского. Вот, значит, как. Не зря он всегда говорил Поволоцкому, что нельзя быть таким «вселюбцем». Саша так любил людей, что даже с городскими сумасшедшими легко находил общий язык и вел содержательные философские беседы. Вот и Света так же. Защищала своих пленников, любила их, хотя кто-то из них…

— Стоп! — и тут Морского осенило: — Прости! Я понимаю, это выглядит ужасно, но мне надо бежать. Света Горленко в опасности! И, кажется, я знаю, кто ее похитил! — Морской бросился к двери, но, устыдившись, обернулся: — Чтобы хоть как-то оправдаться, хочу сказать, что ты только что своим рассказом навела меня на мысль, и эта мысль раскрыла преступление. И мне пора бежать… Поверь, я…

— Верю, — грустно улыбнулась Галина. — Я ведь не первый день тебя знаю. Беги уже!

— Наш Саша обязательно найдется, — бормотал Морской пятясь. — А ты пока, пожалуйста, загляни к Галочке. Она у машинисток. Она убьет меня, что я тебя увидел и не отвел к ней! — Он уже был возле своего стола, схватил одежду и помчался к вестибюлю. По дороге прошептав не успевшей еще и с места двинуться Поволоцкой важное: — И, умоляю, помоги Гале придумать, какая производственная необходимость так спешно забрала меня с рабочего места!..

* * *

Подремать Коле Горленко, разумеется, не удалось. В дальнем закутке коридора, где он устроил себе подобие рабочего места, вовсю орудовала одержимая чистотой уборщица, а на пороге кабинета Глеба топтались нквдэшники.

— Внимание! — завидев Колю, просиял Глеб: — Тот самый Горленко. В одиночку задержал…

— Да ты рассказывал уже, — хмуро перебил старший из визитеров. Потом окинул Колю мрачным взглядом и многозначительно ухмыльнулся: — Ну, раз он так хорош, то пусть и поспособствует…

— Поговорю, — перебивать, как видно, Глеб тоже умел неплохо, — но, я ведь докладывал, для полноценного привлечения товарища Горленко нужно его вооружить и поставить на снабжение…

Они пошли на выход, а Коля предпочел не вслушиваться в их ерунду. Тихонько просочившись в кабинет, он стал прикидывать, где бы улечься поудобнее. Увы, через секунду Глеб вернулся.